Рыцарь бедный
Шрифт:
Кроме этих четырех великих шахматистов, в турнире участвовали такие старые и молодые «имена», как Блекберн и Гунсберг, Берн и Берд, Вальбродт, Тейхман и Шлехтер, Мизес и Барделебен, Мэзон и Яновский, совсем мало известный в Европе 22-летний американский дебютант международного турнира Гарри-Нельсон Пилсбери и другие.
От России был приглашен еще Шифферс, в 1894 году неплохо сыгравший в международном турнире в Лейпциге, победителем которого снова вышел честолюбивый Тарраш.
Участие в турнире двух сильнейших шахматистов России – Чигорина и Шифферса навело их обоих на правильную мысль: сыграть перед началом гастингского турнира между собой тренировочный матч. Он закончился победой
Очень полезными для полного, всестороннего формирования таланта Чигорина и выработки спортивного «иммунитета» оказались его матчи со Стейницем, Гунсбергом, Таррашем. Известно, что алмаз шлифуется и гранится только алмазами. Именно эти встречи с сильнейшими зарубежными чемпионами и помогли русскому самородку превратиться в сверкающий, драгоценный бриллиант!
Вероятно, Чигорин сумел летом и отдохнуть перед грандиозным соревнованием лучших шахматистов мира, начавшимся 5 августа 1895 года и длившимся целый месяц. Во всяком случае, и формальный результат, и качество партий Чигорина, а главное – его блестящий старт показывают, что перед началом турнира Михаил Иванович, что не всегда случалось, был в прекрасной спортивной форме.
В первом туре Чигорин встретился с восходящей молодой звездой – гениальным молодым американцем Пилсбери. Чигорин блестяще провел атаку и, образовав в тяжелофигурном эндшпиле три проходные пешки, одну из них повел в ферзи. Здесь случился забавный эпизод, свидетельствующий о почтительном отношении к Чигорину молодого чемпиона мира Ласкера. Чигорин, ферзь которого еще был на доске, продвинув пешку на восьмую горизонталь, поставил пока что вместо ферзя перевернутую ладью, а сам пошел в соседнюю комнату, чтобы найти второго ферзя на другом шахматном столике. По пути он встретил Ласкера, который быстро шел ему навстречу. Ласкер учел, что на доске у Чигорина имеются еще две проходные пешки, и протянул Чигорину трех белых ферзей со словами: «Надеюсь, господин Чигорин, что этого вам хватит?» Через несколько ходов Пилсбери, не дожидаясь, пока пешки пройдут в ферзи, сдался.
Во втором туре Чигорин в трудной маневренной борьбе победил и самого Ласкера, применив в ответ на ферзевый гамбит оригинальный дебют, в наше время вошедший в теоретическую литературу как «защита Чигорина». В третьем туре Чигорин выиграл у Мэзона, после чего последовал досадный срыв в виде быстрого проигрыша Шифферсу из-за дебютной ошибки в излюбленной Чигориным защите двух коней.
Но это не ослабило наступательного порыва русского чемпиона. В пятом туре Чигорин, красиво пожертвовав качество, выиграл у Тарраша, затем тонкими маневрами добился победы над Тейхманом, причем эта партия получила такую любопытную оценку комментировавшего ее позже Тарраша: «Вся партия – превосходный образец игры в духе новой школы!»
В очередных турах Чигорин победил трех ведущих английских маэстро – Берна, Блекберна и Гунсберга; затем последовала ничья с Бердом и выигрыш у Марко.
После первой половины турнира Чигорин был лидером, набрав против сильнейших участников 9,5 очка (из 11). Казалось, что он вне конкуренции.
Вторую половину турнира Чигорин начал неудачно. Сделав ничью с Вальбродтом, русский чемпион быстро переиграл по дебюту Стейница и мог уже на 15-м ходу форсировать выигрыш, затем упустил ничью и в результате ряда неточных ходов проиграл. Однако Чигорин быстро восстановил свое ведущее положение в турнире, набрав в следующих шести турах 5 очков (четыре выигрыша при двух ничьих).
Перед двадцатым, предпоследним туром Чигорин опередил всех конкурентов, и первый приз был у него как будто в кармане. Но здесь произошло нечто таинственное, подлинная «механика» чего не раскрыта до наших дней.
Очередную
И действительно, Чигорин делал такие нелепые и робкие ходы, которые могли встретиться лишь в партии начинающего и притом бездарного любителя, а не прославленного чемпиона. Надо сказать прямо: партия производит впечатление, будто Чигорин играл ее в полном затмении умственных способностей. Он сам, напечатав эту партию в «Новом времени» (к сожалению, без объяснений и комментариев), поставил к ее шестнадцати ходам восемь (!) вопросительных знаков, и это не очень щедро. В партии не было грубой ошибки, просчета, зевка, вся партия была одной сплошной нелепостью!
В чем же дело?
По свидетельству современника М. И. Чигорина – К. Розенкранца: «Говорили, что накануне этой партии поклонники заранее чествовали Чигорина обильным ужином с вином».
Эта версия не убедительна, так как известно, что в начале и в зените своей шахматной карьеры Михаил Иванович во время соревнований никогда не пил. Да разве мог бы Чигорин так неразумно рисковать своей формой до исхода напряженной борьбы, победа в которой позволила бы современникам считать его сильнейшим шахматистом мира, что дало бы ему и формальное и моральное право на немедленный матч за мировое первенство с Ласкером. К тому же Чигорин (как и многие спортсмены, всегда с некоторым суеверием боящийся предсказывать свой, казалось бы, обеспеченный будущий успех), никогда не стал бы праздновать еще не зафиксированную победу.
Возникает также вопрос: какие поклонники могли «чествовать Чигорина обильным ужином с вином»? Совершенно не в английском духе спаивать спортсмена, да и чествование Чигорина было бы неучтивостью со стороны «хозяев поля» по отношению к другим лидерам турнира: Ласкеру, Пилсбери, Таррашу. Личных друзей и знакомых из русских в Гастингсе у Михаила Ивановича не было, кроме Шифферса, который тоже имел шансы на высокое призовое место, но догнать Чигорина не мог и тоже не стал бы кутить.
Как бы то ни было, потерянное очко дорого обошлось Михаилу Ивановичу. В том же туре его обогнал Пилсбери. И хотя Чигорин в следующем, последнем туре в прекрасном стиле победил Шлехтера, но выиграл и Пилсбери, завоевав первое место. Чигорин должен был удовольствоваться вторым призом, Ласкер занял третье место, Тарраш – четвертое, Стейниц – пятое.
Мировая шахматная пресса, ахая и удивляясь по поводу загадочного проигрыша Чигорина Яновскому, вместе с тем единодушно отмечала его великолепную игру на протяжении почти всего турнира. Отдав должное замечательному успеху дебютанта турнира, «ученика Стейница», Пилсбери, крупнейший зарубежный авторитет Тарраш, например, писал: «Сильнее всех, по моему мнению, играл знаменитый русский маэстро Чигорин. С начала турнира и до конца у него были наибольшие шансы на первый приз – и в предпоследнем туре, непосредственно перед достижением цели, он потерпел крушение. В этот день он был настолько не расположен к игре, что в шестнадцать ходов проиграл Яновскому и лишился первого приза, который был бы достойной наградой за его могучую игру».