Рыцарь бесконечности
Шрифт:
— Я считаю, что что-то в этом повреждении мира — планет, а не карт — не могло принять солнечный свет. Боги могли спасти ситуацию, но они ушли.
— Итак, мы — чемпионы разных богов, верно? Ты был чемпионом бога Смерти? — Кивок. Эта идея заставила меня задрожать. — А что относительно меня? Ты сказал, что я больше чем Афродита или Деметра. Ты сказал это буквально?
— У Богов бесчисленное количество имен. То, как их называют, не имеет значения. Все, что имеет значение, это способности, которыми они одарили тебя.
— Подарок
Пронзая меня пристальным взглядом, он сформулировал ответ словами:
— Каждый мой дюйм.
Я не могла сказать, что было в его словах — намек или угроза. Двигаемся дальше.
— Какой твой позывной? Почему я никогда не слышу его?
— Возможно, я вне этого, — сказал он уклончиво.
— Ты слышал все позывные Арканов? — Как король радиоэфира. — Даже отдаленные? — Те, что могла услышать я, шептали о надвигающейся ужасной смерти Императрицы.
— Слышал. Кроме тех, кто в ожидании активации.
Я мысленно перенеслась в прошлое. Была ли там карта, которая оставалась неактивной, пока он или она не убили Аркана?
— Ты любознательна в этот раз. Ты задала мне больше вопросов за день, чем за все твои другие жизни, вместе взятые.
В придачу ко всем моим промахам, я еще и болтала без умолку?
— Ты озадачиваешь меня, — признался Смерть. — Ты кажешься непохожей на ту, какой ты была в прошлом, по крайней мере, на первый взгляд. Я хочу знать почему.
— Я не могу сказать, почему я отличаюсь. Я ничего не помню о прошлых жизнях.
— С учетом твоего прошлого, мне следовало бы счесть все это лишь притворством.
— Это не так. Послушай, у меня сложилось впечатление, что в прошлых играх я была далеко не Мисс Приветливость. Но в этой я довольно-таки открыта.
— Тогда ты честно ответишь на любой вопрос.
У меня возникло ощущение, что он собирается меня проверить и будет задавать только те вопросы, ответы на которые уже знает:
— Давай.
— Вступали ли вы с Дураком в сговор против меня?
Поймала с поличным.
— Много раз.
— Убила ли бы ты меня сейчас, будь у тебя такая возможность?
Ну и как на это ответить?
— Нет, если бы ты согласился на перемирие.
— Увы, но я знаю, что это бесполезно. Думаешь, в прошлом Арканы никогда не пробовали это? Оставить в живых несколько карт, заключивших между собой мирное соглашение. Но работает это недолго. Пока соблазн не становиться слишком сильным. И тогда убийства возобновляются. Судьба найдет способ заставить воевать.
Я и не думала, что была первым Арканом, у которого возникла эта идея. Но знание того, что перемирия предпринимались и потерпели неудачу — деморализовало.
— Самые сильные из Арканов не смогли заставить это работать, — продолжал он. — Интересно, что ты заключала союз и прежде. И ты первой его нарушала.
— Как? Что я сделала?
Снова взгляд на мой стакан. Когда я выпила из своего стакана, он опустошил свой, наполняя их снова. Снова? Я начала пьянеть.
— Если ты хочешь узнать, тварь, вспомни.
— А если я не смогу?
— Тогда ты никогда не узнаешь. Разве ты не слышала? Я храню секреты как могила.
Опять он дразнит?
— В любом случае, это было прежде. Сейчас я другой человек. Я даже не могу понять, как могла быть такой злой.
Рекордсменкой.
— Твой род всегда относился к игре очень серьезно, обучая тебя быть порочной убийцей.
Мои губы приоткрылись, поскольку я вспомнила слова своей бабушки: «Эви, в тебе есть злоба, которую я должна воспитать». Я вспомнила, что ее глаза блестели от любви, когда она говорила мне: «Ты должна убить их всех».
Тогда мне было восемь.
Если бы моя мать не отослала ее, на что я бы была похожа сейчас? Чему бабушка научила бы меня за следующие восемь лет моего детства? Я сглотнула. Чему она учила бы меня теперь?
Вероятно, не тому, как прекратить игру. И перемирия, так или иначе, не работали в прошлом.
Я была упрямой, цепляясь за веру, что моя бабушка может мне помочь. Учитывая все, что я узнала и вспомнила, эта идея казалась почти смешной. Может быть, я цеплялась за это так крепко, потому что альтернативой было убийство ребят, о которых я заботилась…
Впервые, мое желание найти ее стало чуть менее актуальным.
— О чем ты думаешь с такой торжественностью? — спросил Смерть.
— То, что я другая — неудивительно. — Я водила пальцем по краю своего стакана. — Я пропустила свои уроки. Вместо того чтобы учиться убивать, я была обычной девочкой. — Я подняла глаза и увидела, что его пристальный взгляд следует за движением моего пальца.
Он кивнул на мои знаки.
— Ты вполне справилась сама.
Я опустила руку.
— Когда моя бабушка уехала, — поселилась в приюте, — меня больше ничему не учили. Я ходила в школу в маленьком городке, болталась с друзьями. Я была скучной, банальной с нудными размышлениям.
— Это действительно досадно, не так ли?
Я пожала плечами.
— Почему ты тогда хотел видеть мои мысли?
— Нужно знать своего врага.
— Мне жаль, что ты не можешь прочесть мои мысли сейчас. Ты бы знал, что я не хочу быть твоим врагом.
Он сцепил пальцы, высокомерный, как никогда. Его прикосновение может быть смертельно опасным, но его руки были изящными. Так я представляла себе руки хирурга.