Рыцарь без ордена
Шрифт:
Да, что она там, не слышит? Заболталась с Найжелом?
Роберт встал и попятился к двери. Верховный жрец выглядел несколько устало, но совершенно спокойным. С таким выражением лица не готовят подлого удара в спину.
Граф добрался до двери и чуть потянул за ручку:
— Кар, зайди! Найжел, подожди меня пока там!
Девушка, обряженная в мужскую одежду, вошла в запретное помещение.
— Кар, я хотел бы… — начал было Роберт и осекся.
Девушка, утверждавшая, что лишь всепоглощающая страсть к графу заставила ее пуститься в путешествие, не обратила
Верховный жрец орнеев встал.
Того, что увидел граф в следующие мгновения, ему не могло привидится в самом нелепом сне. Возможно все, да, но не до такой же степени!
Девчушка, совершенно не обладающая магией, каждую ночь за все время их долгого плавания тщетно домогавшаяся его любви, вдруг распростерла в стороны руки и резким движением, словно собирая в воздухе энергию, выкинула их в сторону верховного жреца орнеев.
Ослепляющий по яркости огненный шар с громом, не уступающим небесному, полетел в жреца.
Но тот был готов к чему-то подобному: выставил мгновенно руки, раскрытыми ладонями вперед, будто руки могли удержать магическую молнию.
Огненный шар врезался в одночасье возникшую ледяную преграду, заслонившую жреца и от глаз Роберта.
Ледяная стена покрылась паутиной мелких трещин от столкновения с огненным шаром, но выдержала. Шар отскочил под неправильным углом и заметался по помещению.
Роберт непроизвольно подбежал к стене и прижался к ней — заметно уменьшающийся с каждой долей мгновения пылающий комок, обдавая жаром, промчался от него на расстоянии вытянутой руки.
Ледяная стена, защитившая верховного жреца, рухнула тысячью кусочков льда вниз и Роберт увидел лицо орнея — жесткое, беспощадное, напряженное.
И тот час ливень, каких по силе, не бывает, наверное, и в тропиках, рухнул с потолка в том месте, где стояла Кар.
Кар ли?
Даже со спины фигура мага уже ничем не напоминала хрупкую девушку.
Невероятной силы чародейский дождь, вызванный верховным жрецом, сшиб неготового к этому мага, прижал к полу. Тот пытался сопротивляться, но струи прижимали его к каменным плитам, не давая пошевелиться.
Верховный жрец подошел к нему почти вплотную, сделал легкое движение руками, прекращая поток воды из будто разверзшегося в потолке бездонного чана.
— Все, — сказал он, едва переведя дух, — благородный граф Роберт, вы можете подойти и поговорить с вашим Первым Блистательным Экспертом.
По его выдоху, по медленно произносимым словам, по посеревшему лицу, граф понял, какой ценой дались жрецу эти короткие мгновения странной схватки.
Роберт отер с лица капли воды и, ступая по свежеобразованным лужицам, подошел к распростертому на полу, в каких-то пяти шагах от магического входа в иномирье, телу. Он не заметил, когда в помещение ворвались Найжел и другие воины, как не замечал, что в правой руке держит меч — когда он его выхватил, граф не знал.
Перед ним, в треснувшихся одеждах, местами обнажающих уродливое тело,
Марваз.
Марваз, которого он считал погибшим.
— Он очень опасен, — сказал верховный жрец. — Он не хочет уничтожит это, — старик кивнул на огромное чародейское сооружение в центре помещения. — Он не хочет закрыть проход. Он хочет уйти! Уйти, чтобы вернуться во главе несметной армии своих сородичей.
Роберт молчал.
Мир, его мир, рушился (а, вернее, уже рухнул, но он этого еще не понимал) сразу и навсегда.
— Он может в таком состоянии связать меня с Блистательным Экспертом ордена? — глухо спросил граф.
— Ненавижу! — прочирикал на своем языке Марваз, но Роберт его понял.
Он за долгие годы отлично изучил его язык, хотя так и не смог воспроизвести на нем ни фразы.
— Вся жизнь, вся жизнь… и не получилось!!! — чирикал человек-птица, последний из оставшихся представителей своего народа в мире.
В этом мире.
— Он сам и есть Первый Блистательный Эксперт, — жестко сказал верховный жрец орнеев. — Как и Второй, и Третий. Он и вы, граф, единственные представители ордена, который существует только в вашем воображении.
Граф промолчал. Потом носком сапога ткнул (не сильно) Марваза в бок.
— Он прав?
— Я и тебя ненавижу! — прочирикал поверженный чародей.
— Наверное, его надо убить, граф, — сказал верховный жрец. — Но я хочу развеять все ваши сомнения. И сам хочу узнать поподробней. Потому, что обо многом я только догадываюсь. Я магией заставлю его признаться во всем честно, но он будет говорить на своем языке.
— Я переведу, — кивнул граф, думая совсем не об этом.
— Кстати, а что он сейчас говорит? — поинтересовался верховный жрец.
— Ничего важного, — буркнул Роберт. И тут же понял, что жрец может неправильно истолковать его слова, как нежелание выдавать секреты. Добавил: — Говорит, что ненавидит меня. Хорошо, я тоже хочу все выяснить. Не будем откладывать.
Начинайте!
Жрец кивнул, и что-то пробормотал едва слышно: творил заклинание. Тело Марваза вытянулось в струнку и расслабилось, глаза птицечеловека закатились. Роберт с такой магией встречался неоднократно. Что-то, вроде того снадобья, которым он заставил говорить в ущелье предков ученика Чевара.
— Вы можете задавать ему вопросы, граф, — сказал жрец.
— Лучше вы… — то ли предложил, то ли попросил граф.
После ливня, частично задевшего и его, Роберту стало зябко.
— Хорошо, — не стал спорить верховный жрец и обратился к пленнику: — Расскажи кто ты, откуда, какие преследовал цели? Все расскажи, без утайки.
Зачарованный, побежденный птицечеловек, со сломленной волей, зачирикал, рассказывая свою историю.
Если бы не надо было перетолмачивать с птичьего на орнейский язык его историю для верховного жреца и Найжела, который не отрываясь смотрел на пленника, Роберт не сдержался бы — заколол бы его мечом, не желая слушать жуткого и позорного для себя рассказа. Но он переводил честно, слово в слово, не скрывая от друга и верховного жреца ничего.