Рыцарь-чародей

Вулф Джин Родман

– Разумеется, я не стал бы уклоняться, ваше величество, будь вопросы такими, задавать которые вам позволяет ваша честь.

– У меня тоже есть вопросы насчет Эльфриса, – сказал Свон. – Вы говорили мне, что вас посвятила в рыцари эльфийская королева. Помните?

Я пожал плечами:

– Это правда, хотя весь Ширвол смеялся надо мной.

– Когда мы стояли лагерем у реки.

– Вы явились в гостиницу. Мы с Поуком устроили стоянку там.

Свон покраснел. Я увидел, что в нем все еще живет прежний мальчишка,

и проникся к нему еще большей симпатией.

– Вы имеете в виду, дамы смеялись над вами? – спросила Идн. – Да они просто хотели привлечь ваше внимание. Здесь можете мне поверить.

Я покачал головой:

– Насчет дам сомневаюсь. Возможно, они жалели меня. Все мужчины смеялись надо мной, за исключением сэра Воддета.

– Который здесь со мной, – сказал Мардер. – Разве я смеялся над вами? Если да, значит, я был пьян. Мы с вами сразимся снова, коли вам угодно.

– Вы не смеялись, ваша милость.

Свон уступил герцогу свой стул, а Хела принесла скамейку.

– Сэр Эйбел не желает отвечать нам, ваша милость, – сказала Идн. – Вы должны спросить его, кто убил нашего супруга. Мы знаем, что он знает.

Мардер нахмурился:

– Вы знаете, сэр Эйбел? Да или нет?

– Да, ваша светлость.

Он молчал, покуда Идн не промолвила:

– Вы не спросите его?

– Пожалуй, нет. Если он отказывается говорить, значит, у него есть на то веские причины. Взамен я задам другой вопрос. Сэр Эйбел, при всем своем уважении к вам, я спрашиваю вас как ваш сеньор. Ответьте мне как истинный рыцарь. Почему вы храните молчание на сей счет?

– Потому что мое признание не принесет ничего хорошего. Только печаль и горе.

После продолжительной паузы Мардер сказал:

– Мы могли бы наказать его, верно? Или ее. Виновную сторону.

– Нет, ваша светлость.

– Не могли бы?

Я помотал головой:

– Нет, ваша светлость. Не могли бы.

Так тихо, что, казалось, слова предназначены только для моего слуха, Мани проговорил:

– Разве это было сделано не во имя любви?

Я кивнул.

Идн издала еле слышный горловой звук, но не заговорила, и Свон нарушил молчание:

– Мне не терпится задать вам один вопрос. Надеюсь, вы ответите. Я задавал вам слишком мало вопросов в бытность свою вашим оруженосцем, и надеюсь, вы меня простите. И с сэром Равдом я не разговаривал, как следовало бы. Я ненавидел его за то, что он пытался учить меня уму-разуму, и я никогда не прощу себе этого. Мне бы не хотелось при мысли о вас испытывать такое же глубокое сожаление о своей глупости, какое я испытываю при мысли о сэре Равде. Я сказал вам, что из Тауга слова не вытянешь. Еще до того, как туман рассеялся.

Я напомнил Свону, что совсем недавно он повторил то же самое.

– Вероятно. Вы точно так же снова и снова говорите нам об эльфийской королеве. Это правда – так почему бы мне не

повторить еще раз? Только… только это не совсем правда. Тауг сказал, что когда сэр Гарваон умер, вы увидели нечто такое, чего все остальные не видели. Он думал, что, возможно, я тоже видел, поскольку я тоже рыцарь. Он сказал… сказал…

Мардер пришел к нему на выручку:

– Кстати, я вспомнил: отец ее величества выражал настойчивое желание поговорить с вами. Дело касается молодого Вистана, доспехов и оружия сэра Гарваона и всего такого прочего.

Я сказал, что готов явиться к нему сейчас же, коли он еще бодрствует, или же завтра утром. Воддет кашлянул:

– Я тоже рыцарь. Именем Леди и всех оверкинов Ская я клянусь, что хотел бы быть там с вами.

– Тогда сэр Гарваон остался бы в живых, мы уверены, – промолвила Идн.

– Разве вы не хотите спросить меня, почему я не стал сражаться с Сетром? Все вы? Ну так давайте, спрашивайте, – сказал я.

– В таком случае я спрошу, – сказала Хела. – Дело ведь не в страхе, правда?

– Он был вам другом, вы говорили, – пробормотал Свон.

– Да, совершенно верно. Но у меня имелась и другая причина. Просто я знал, что Сетр должен умереть. – С целью переменить тему я добавил: – Когда умирают герои, они возносятся в Скай, дабы служить Вальфатеру. Во всяком случае, иногда. Именно это я увидел, сэр Свон, и Тауг заметил, что я увидел нечто такое, чего сам он и вы не видели. Я увидел, как щитоносица Вальфатера спускается с небес, а сэр Гарваон встает с земли и взмывает ввысь вместе с ней. Мы, человеческие существа, – мы, рыцари, носим мы такое звание или нет, – порой поднимаемся в Скай. Представьте, что один из нас, самый лучший, предпринял попытку завладеть престолом Ская.

Они не поняли меня, и я оставил разговоры о Скае и о престоле Ская.

– Сетр должен был умереть. И вместе с ним должен был умереть мой друг Гарсег, поскольку Сетр и являлся Гарсегом. Сетр боялся меня. Он мог бы вступить в схватку со мной здесь в любой момент, но именно он, вместе с королевой Дизири, сделал меня таким, какой я есть, и потому знал, что я могу убить его.

– Вы говорите об эльфийской королеве, посвятившей вас в рыцари? – спросила Идн. – О чем вы говорите, сэр Эйбел?

Я рассмеялся и сказал, что сам толком не знаю. Тень воспоминания, стертого из моей памяти, снова возвратилась смущать мой ум.

– Это беспокоит его, – заметила Хела.

А Идн спросила:

– Кто она, эта королева?

– Она королева моховых эльфов, ваше величество, и она воспитала меня и посвятила в рыцари. Она сделала это для благой цели, хотя я не знаю, для какой именно. Гарсег, который являлся Сетром, тоже воспитывал и развивал меня и, вероятно, тоже считал свою цель благой. Мне предстояло сразиться с Кулили, что я и сделал незадолго до смерти Гарсега.