Рыцарь для Аси
Шрифт:
— Здравствуйте, я Влад…ди, — и, боясь, что все поймут по оговорке, кто на самом деле перед ними, закашлялся, дабы себя не выдать. — Я Владислава, сокращенно Влада. Люблю вышивать крестиком и читать произведения в жанре бизарро-фикшн.
— Что это за жанр? — загалдели ребята.
— Бизарро находится на стыке абсурда, сюрреализма и фантастики с элементами литературы ужасов, постапокалипсиса, антиутопий, — весьма квалифицированно ответила Настя.
— Простите, кхх, трудно говорить, кхх, ангина, — продолжил
— Да ничего-ничего. Как мило, редко сейчас встретишь девушку, любящую вышивать крестиком, — восхитилась вожатая Лиля.
— Я — Вова Курченко, просто приехал отдыхать, купаться и загорать.
Перекличка продолжилась, последней была поэтесса Катя, мечтавшая поступить в литературный институт.
— А сейчас мы все пойдем в столовую, потом на мастер-класс, — предупредила вожатая.
Все это время Влад, для присутствующего в лагере народа — Влада, находился рядом с Вовой, буквально не отходил от него ни на шаг. А с кем ему еще быть? Парней в отряде больше не было. Но, как выяснилось, Курченко этот шаг не одобрил:
— Ты что ко мне прицепилась, девчонок полно, а ты ко мне липнешь. Успокойся, ты не в моем вкусе. Я люблю мелких, миниатюрных, а ты жердина, почти на голову выше меня ростом, да и плечи у тебя, как у мужика, крепкие.
«Болван, я же должен быть с девчонками. Надо быть осторожней, не забываться, какую я роль играю», — вовремя опомнился Влад, и стал больше времени проводить с девушкой Настей, правда, почти с ней не разговаривая.
После обеда все пошли на мастер-классы по стихотворчеству. Специалисты рассказали, что у стихотворения должны быть сюжет, ритмичность, согласованность слов, рифма. После двухчасовой теории мастера предложили заняться практикой и следующие два часа посвятить сочинению стихов.
«Черт, зачем мне это все? — думал Влад, — Сейчас бы купался в речке за бабушкиным домом да лопал малину со смородиной. И никаких тебе проблем».
— Ты уже написала стихотворение? — перебила Настя его мысли.
— Нет, еще думаю.
— Я, честно сказать, вообще не умею сочинять стихи. Не дано. Я больше читать люблю.
— Сейчас себе напишу, а потом для тебя тоже, если хочешь, — проявил чудеса неслыханного благородства Влад. Сам себе удивился. Это что? Воздух здесь какой-то особенный, странно действующий?
— Ой, Влада, очень выручишь этим, спасибо, ты настоящая подруга, — улыбнулась девушка.
Потрудившись оставшиеся полтора часа, довольный Влад пришел в беседку, где проходил мастер класс — все получилось.
— Ну, что, кто готов почитать нам свои вирши? — поинтересовался специалист, проводивший занятие.
Слово дали Кате, которая много печаталась в еженедельных изданиях.
Она начала читать, как истинная, с ее точки зрения, поэтесса, с завыванием, нараспев.
Одиночество — извечная тема, волнующая
Нет страшнее болезни, чем эта, напомнившая симптомы чумы.
Гнетущая, мрачная тишина сковала когда-то желанье общения,
Но как же хочется иногда увидеть всех вас. Нет, не для жажды отмщения,
Отомстила себе я сама, как никто не смог, не посмел бы –
Решила уйти от всех вас, от вечных забот и волнений…
В этом месте Вова Курченко, смеявшийся ранее тихо в кулак, расхохотался во всю мощь своей богатырской груди.
— Куда ты собралась, Катюха? Уже покидаешь нас? Только ведь приехала. Да, как мало прожито, как много пережито.
Все поддержали:
— Не уходи, Катька, поживи еще, ведь совсем молодая.
— Дураки, лирическая героиня хотела уйти в себя, поразмышлять, найти решение ее проблем. Она совсем не собиралась умирать, — чуть не плача крикнула девушка.
— Молодые люди, может, у кого-то есть другие, жизнеутверждающие стихи? Вот, к примеру, вы что написали? Можете прочесть? — обратился мастер с вопросом к Владу.
— Могу, — и прочел:
— Саша, покорми же пса,
Выгули на травке.
— Что ты, мама, к нам идет
Злой учитель Лавкин.
Вначале стояла тишина, а потом раздался хохот и последовали дружные аплодисменты.
— У меня еще есть, — разошелся Влад в своих желаниях оповестить публику о новом талантливом поэте.
— Читайте, — смеясь, махнул рукой мастер.
Театрально подбоченясь, парень прочел:
Утро все ближе и ближе,
Тишина гробовая на радость.
По морде смартфона я вижу:
Звонить собирается, гадость.
Когда все отсмеялись, Влад, показав на Настю, сказал:
— У нее тоже есть.
— Я это читать не буду, — ответила девушка и отдала автору написанные вирши.
— Я могу за тебя, — и прочел:
Если кто тебя обидел,
Ты не дуйся, не сердись,
Подойди, по роже тресни,
Отойди и улыбнись.1
С учетом того, что это читала будто бы девушка, слушать было потешно. «Все смеются. Вот это отдых, я понимаю, — думал Влад, а то: одиночество, чума, тишина — нудятина».
— Ну, у нас сегодня мастер-класс по ведению рукопашного боя, — грустно сказала высохшая от слез поэтесса Катя.
Вечером была дискотека. Парни, быстро узнав о славе новой народной поэтессы, наперебой принялись ее приглашать на танец. Влад едва успевал отбиваться от кавалеров, а одному особо ретивому даже вмазал под дых, чтобы не распускал руки, потом предложил Насте прогуляться по берегу озера.
— Послушай, — волнуясь, сказала девушка, — я тебе сейчас скажу одну странную вещь, ты не обидишься, если я не права?
— Нет, говори, — совсем потерял бдительность Влад.
— Ты ведь парень?
Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу.