Рыцарь (др. издание)

Смирнов Андрей Владимирович

— Я не от себя убегаю. Но я не хочу верить в то, во что веришь ты. Сатанистов я никогда не любил… Впрочем, как и христиан. Скажу тебе по секрету: я не верю, что Бог или Дьявол, или этот твой Мастер существуют на самом деле.

Глаза Жаклин удивлённо расширились.

— Ты вообще ни во что не веришь?

— Да.

— Постой, а… А как же ты объясняешь чудеса, которые хотя и редко, но всё-таки происходят? Ты говорил, что Иммануил вернул тебя к жизни… и ещё какого-то человека… Как он это сделал? И как я, например, могла узнать о…

— Жаклин,

я думаю, что существуют какие-то силы… если угодно — силы природы, сущность которых мы не понимаем. Но то, что наверху или внизу сидят какие-то толстые дяди, которые всем распоряжаются… Нет, это ерунда. Люди вроде тебя или Иммануила обладают способностью чувствовать эти силы, может быть, даже отчасти управлять ими, но сами силы… это не личности, Жаклин. Умей они мыслить даже не так, как боги, а хотя бы как нормальные люди, они давно бы добились всего, чего хотели. Ведь людьми очень просто управлять. Дай человеку то, что он хочет, — и он уже твой. И если не Бог, то по крайней мере уж Дьявол должен был додуматься до этой идеи.

Жаклин помолчала несколько секунд. Подумала.

— Значит, если твоя Анна вдруг воскреснет, ты будешь с нами? Это твоя цена?

Это был вызов. И я не мог не поднять перчатку.

— Если тебе так угодно — да.

Жаклин задумчиво кивнула.

— Ну же, я жду. — Я демонстративно посмотрел наверх.

— Чего? — удивилась племянница Бернарда де Эгиллема.

— Плавно опускающейся с неба Анны Альгарис. Или она должна вылезти из трещины в земле в клубах серного дыма? — Я посмотрел себе под ноги. — Или мне нужно бежать разрывать её могилу?.. Кстати, она умерла больше недели назад…

— Нет, нет. — Жаклин замотала головой. — Я же говорила тебе — Мастер редко сам вмешивается в происходящее. Он управляет обстоятельствами, цепью событий…

— И ты считаешь, что это отговорка?

Жаклин пожала плечами:

— Хорошо, можно сказать и иначе: Мастер не считает тебя кем-то настолько важным, чтобы совершать явное чудо. А возможно, ему просто не нравятся твои рассуждения о том, что его нет.

— А может быть, некому слушать мои рассуждения? — Я покачал головой. Мне не хотелось больше с ней ссориться. — Пожалуйста, давай прекратим этот разговор. Садись на лошадь и уезжай. Передавай привет своему дяде. Если Педро оставит меня в живых, обязательно к вам как-нибудь загляну.

— О чём ты говоришь? — Жаклин чуть отстранилась. — Какой ещё Педро?

— Да так, один местный Педро… Шучу. Педро, король Арагонский. Ему не понравилось, что на его указ о королевском мире кто-то наплевал с высокой колокольни. И король пошёл разбираться. Стоит с войском тут рядышком, требует к себе главаря.

— И ты поедешь?

— Если я не поеду, отвечать придётся другому человеку. Моему другу. А это будет неправильно.

Жаклин взяла меня за руку.

— Возьми меня с собой на эту встречу, — негромко, но очень настойчиво попросила она.

— Зачем?

— Я сделаю так, что Педро сам подарит тебе это графство.

— Ты?!

— Ну… не только я. Будем считать,

что это подарок тебе от нашего покровителя. В качестве компенсации за… за то, что уже нельзя изменить.

Я осторожно высвободил руку. Не потому, что мне не нравилось прикосновение Жаклин. Напротив. Настолько нравилось, что мысли начинали разбегаться и хотелось немедленно согласиться со всем, что она говорила. Магия? Или всё гораздо проще?.. А чёрт его разберёт… Любовь — это всегда магия. Нет, любовью я бы это не назвал.

— Если бы даже Великий Мастер существовал на самом деле, — сказал я, — и если бы ты, действуя от его лица, сумела бы выполнить то, о чём сейчас говоришь… Всё равно — нет. Мне не нужны подарки. Я уже говорил: я сам добьюсь всего, что мне нужно. И если Педро решит, что его государственный долг — отрубить мне голову… Ну что ж. За последние месяцы я, кажется, совсем разучился бояться.

— Но…

— Это будет моя неудача, Жаклин. Только моя. А это, — я показал рукой на замок графа Альфаро, — была моя победа. Тоже — только моя. И никакой Мастер не помогал мне при штурме замка. Вот в этом ты права.

Губы Жаклин сжались в тонкую полоску. В глазах стояли злые слёзы.

— Почему же… почему же все вы, мужчины, такие… такие идиоты!!! Когда Ноэль… — Её голос сорвался. Она молчала несколько секунд. Брала себя в руки. — Ноэль сказал мне почти то же самое: «Это — моя смерть». Он знал, что его убьют. Он не слишком хорошо дрался, а тот человек… был опытным мастером меча. Но он всё равно… пошёл на смерть. Почему вы, мужчины…

— Кстати, — перебил я Жаклин, пока мы окончательно не утонули в слезах и соплях, — есть ещё одна причина, по которой я тебя с собой не возьму. Как ты верно заметила, мы с королём — мужчины. И если он не захочет сразу рубить мне голову, у нас с ним будет мужской разговор. И женщине там нечего делать.

— Ты дурак, — произнесла Жаклин, по-моему, уже в четвёртый раз за время нашей беседы. Подняла на меня блестящие от влаги глаза. — Ты… я даже не понимаю, почему такой дурак, как ты, так сильно мне нравится.

— Будь я умным, я вряд ли тебе бы понравился.

Мы подошли к лошадям. Я помог Жаклин забраться в седло.

— Прощай, Не забудь передать дяде мои наилучшие пожелания.

— Не забуду. Прощай, Андрэ.

Она в сопровождении своей верной камеристки и телохранителя ускакала прочь, а я стоял и долго смотрел ей в спину. Очень скоро фигурки трёх всадников стали совсем маленькими. Жаклин гнала, не жалея, лошадь.

Ещё мгновение — и они скрылись за поворотом дороги.

Всё это время Ги де Эльбен молча ждал, когда же его наконец просветят, что тут такое происходит. Увидев, однако, что я продолжаю тупо пялиться на пустую уже дорогу, он почёл своим долгом спросить:

— Кто были эти люди?

— Старые знакомые…

— И что им было от тебя нужно?

Я вздохнул:

— Ги, поверь мне на слово: тебе этого лучше не знать.

Тамплиер пожал плечами:

— Не хочешь, не говори… Кстати, а это ещё кто?..