Рыцарь из Преисподней

Игнатова Наталья Владимировна

«Циера Винсик, Иртарум, Кеффа. Получил от Артура Северного три сута авансом и двадцать семь по выполнении работы. Копия договора прилагается. Аурелий Барбер, Рилус, Оорог. Получил от Артура Северного три сута авансом и двадцать семь по выполнении работы. Копия договора прилагается. Силас Вэллс, Элуркар, Кеффа. Получил от Артура Северного три сута авансом и двадцать семь по выполнении работы. Копия договора прилагается…

Итого, за провокацию нападений на христиан семей, имеющих малолетних детей, уплачено сто двадцать саолов. Других доказательств, кроме договоров с подписью Артура Северного, я вам не предоставлю

из соображений собственной безопасности, но и этого вам должно быть достаточно. Не отвечайте на этот адрес, он будет удален сразу после отправки письма».

Это видение преследовало Амана, назойливое, неотступное. Видения становились такими только тогда, когда о них нужно было кому-нибудь рассказать. Но Аман не мог рассказывать. Его не понимали. Все, что для него было ясно и четко, другим казалось бредом сумасшедшего. Аман знал, что он не сумасшедший, но другие не знали.

Он видел огромные залы со стенами из живых драгоценных камней, светлые залы без окон и дверей, залы с высокими сводами, над которыми тянулась, свиваясь, бесконечная лента Ифэренн. Эти залы – место вне всех времен или во всех временах, как опоры для всего остального мира. Может быть, когда-то именно в них рождалась музыка. А сейчас в них спали драконы. Огромные змеи, которым едва-едва хватало места между сияющих стен, под высокими потолками, огромные крылатые змеи. Аман боялся залов, но любовался ими, он боялся драконов, но любовался и ими тоже. Даже спящие, они были прекрасны, а когда просыпались, их красота попадала в самое сердце. И живое сердце остановилось бы, не выдержав этого зрелища.

Мертвое сердце Амана не билось уже так давно, что он и не помнил, как это.

Драконы просыпались, вскидывались на мощных когтистых лапах, поднимали головы, раскалывая полупрозрачные стены, как яичную скорлупу, расправляли крылья, вдребезги разбивая потолки. Драконы взлетали, и Ифэренн, лишенный опоры, превращался в осколки.

Аман знал, кто разбудил драконов. Он видел его в каждом видении. Тот жрец с нимбом вокруг золотых волос, Убийца Демонов, явившийся в Ифэренн, чтобы спасти людей и вампиров от Нижних Земель. С ним должны были прийти ангелы, но почему-то не пришли. Аман часто видел ангелов; в отличие от демонов, они не мешали смотреть на себя, но так же, как демоны, никогда не разговаривали с ним, поэтому он не мог спросить, почему они не пришли со жрецом и когда придут.

Это ангелы, а не демоны делали непонятным все, что он говорил, хоть он и старался объяснять как можно лучше, хоть он и знал, что объясняет самые простые вещи. Были ли ангелы врагами? Да, наверное. Хуже, чем демоны. Демоны просто брезговали, а ангелы мешали.

Но о видении нужно было рассказать. И Аман попытался. Он собрал всех в доме у водопада и рассказал про подземные залы, про драконов, про то, что Ифэренн держится на их спинах, и про жреца, с которым не пришли ангелы. Он рассказал, что Ифэренн не просто падет, а будет разрушен. Рассказал про музыку, про расколотые стены, про то, как перемешаются времена, а души останутся неприкаянными и все угодят в Нижние Земли. Или все умчатся в тварные миры, чтобы стать призраками.

Аман очень старался говорить так, чтобы его поняли. Нельзя было допустить, чтобы Убийца Демонов оказался в драконьих залах. Вроде бы он сказал об этом много раз, он повторял это так часто, что в конце концов его попросили перестать. Но что с того? Все поняли совсем другое: чтобы избавиться от Убийцы Демонов, нужно заманить его к драконам. Хорошо было только то, что никто, кроме Биргера и Ройфа, не хотел убивать. Даже Роса. Всем было интересно посмотреть,

что еще он сделает, как еще обидит демонов, во что превратится Ифэренн. А слова Биргера о том, что Ифэренн превратится в ничто, интересными никому не показались.

Аман от отчаяния сначала стал кричать, потом совсем перестал говорить, закрыл глаза, чтобы не видеть даже черноты за стеклами очков. Если Убийца Демонов окажется рядом с драконами, драконы проснутся. Он же об этом говорил, а не о том, что драконы убьют Убийцу. Почему все всё услышали наоборот? Как так получилось? Как так всегда получалось? Зачем ангелы делали с ним такое? Аман не знал. У него были ответы на многие вопросы, но любой его ответ всегда понимали неверно. И лучше уж было вообще ничего не говорить, чем говорить и все портить. Только если молчать, то видения не отпустят, а если они не отпустят, то ведь и с ума сойти не долго.

– Я устал объяснять, почему ты спас семьи в Янгве, – сообщил Демон и демонстративно брякнулся лбом на стол.

На столе звякнули рюмки.

– Если не ты, то кто? – лаконично спросил Себеста, озвучив заодно и вопрос, который не стал задавать Артур.

– Ты, Себеста. – Демон одним глазом следил, как Ласка разливает по рюмкам водку. – Ты у нас по связям с общественностью. И ты, кстати. – Он ткнул пальцем в Ласку. – А это контрабанда. Это же водка с Иниса? Она к вывозу запрещена.

– Это подарок, – ответствовала Ласка.

– Мы ее не вывозили, – подтвердил Себеста, – это наши маруанские друзья, новоиспеченные христиане с острова Инис. В заповедях ни слова не сказано о контрабанде, так что они ничего не нарушают.

– Себеста не может объяснять про Янгву, – сказал Артур, – он сам не знает, почему я их спасал.

– Я ж не христианин. – Себеста загрустил и выпил.

– Вот именно. А ты знаешь. – Артур взглянул на Демона.

Тот застонал.

Сейчас он совсем не походил на ангелоподобного главу христианской церкви, сейчас он куда больше был похож на прекрасного принца, подавшегося в разбойники и спивающегося в банде лесных троллей. Еще одним принцем в банде был Альберт, но он присутствовал незримо, мечтал о коньяке и пил кофе с вареньем. В разговоре не участвовал, потому что поддерживал канал связи между Марийкой и Маришкой, а те строго-настрого запретили ему «подслушивать».

Артур младшему сочувствовал, но помочь ничем не мог. Вздумай он прислушаться, о чем там болтает устроившаяся в кресле Марийка, ему бы худо пришлось. И Альберт со стороны Маришки тоже рисковал столкнуться с репрессиями.

– Мы помогаем всем, кто просит о помощи, – сказал Демон.

– Даже врагам, – вставил Себеста.

Демон снова стукнулся головой о стол, потер лоб и посмотрел на Себесту так, словно с удовольствием приложил бы о столешницу его самого.

– У нас. Нет. Врагов, – произнес он раздельно. – У христиан нет врагов, кроме демонов. Именно эту мысль я пытаюсь донести до людей в течение вот уже шести месяцев. И тут ты наносишь мне удар в спину. Артур, нам нужно дать Уго интервью, которые он хочет. С теми семьями, которые травили христиан, а сейчас сами приняли крещение.

– У которых отняли детей, – вставил Себеста.

– Которые воссоединились с детьми.

– К которым дети не захотели возвращаться.

– А чьи проблемы, блин? – не выдержала Ласка. – Если этим мелким засранцам в монастырях лучше, чем дома с родителями, то почему ты, Себеста, говоришь так, будто это плохо?!

– Потому что дома должно быть лучше.

– Но им лучше в монастырях, и это хорошо. Хорошо, что им хорошо, ясно? Артур, скажи!

– В монастыре и должно быть лучше.