Рыцарь короля

Шеллабарджер Сэмюэл

Однако во всех похабных разговорах проскальзывала некая гордость: обитателям Шавана льстило, что их будущая хозяйка пользуется благосклонностью самого короля. Королевская любовь делала честь дворцу; и если даже она несла с собой рога, то рога позолоченные.

Анна Руссель, которая приехала со своей компаньонкой и прочей свитой два дня назад, уже успела завоевать всеобщее восхищение челяди.

– Да пошлет ей Господь более удачную судьбу, чем нашей последней хозяйке, - заметил пожилой конюх, сидящий бок о бок с Блезом.

– А

что за судьба была у той? А, ну да, я слышал... она умерла.

– Да, умерла...

Конюх переглянулся с другим слугой.

– А как это случилось?
– поинтересовался Блез, вспомнив бессвязное бормотание Мишле после пыток.

– Ах, сударь, и в самом деле - как?
– сказал конюх, тут же укрываясь за потоком ничего не значащих слов, точно старая черепаха панцирем.
– В том-то и вопрос...

Однако его визави либо выпил чересчур много, либо был менее осторожен. Осушив пивную кружку, он провел по губам тыльной стороной ладони:

– Видите ли, сударь...

– Тс-с-с!
– зашипел конюх.

– Да пошел ты к черту!
– огрызнулся тот.
– Это же каждый знает. Что худого станет, если рассказать нашему товарищу? Я никого не виню... Да, так видите ли, сударь, хозяйка наша - а была она самая истинная святая, какая когда-либо жила на этом свете, - она болела мигренью, к которой - бедная госпожа!
– была сильно предрасположена. В ночь своей смерти она спала одна в той самой комнате, где сейчас расположилась наша будущая хозяйка, английская дама.

– Спала одна?
– повторил Блез.

– Да, потому как из-за этой самой мигрени она не могла выносить даже камеристку с собой в одной спальне. И ещё заметьте, она заперла дверь изнутри на засов, а других дверей в комнате нет... А утром её не смогли добудиться, сколько ни стучали. Монсеньор де Норвиль приказал ломать дверь. И, скажу я вам, тяжелое оказалось дело, потому как дерево было крепкое. Но когда хозяин со слугами наконец попали внутрь, то нашли её мертвой.

Блез передернул плечами.

– Бедная дама! Но все же я не нахожу в этом ничего удивительного. Другие больные тоже, бывает, умирают в своих постелях.

Рассказчик понизил голос:

– У неё на шее, господин хороший, были метки...

Блезу удалось не подать виду, что он встревожен:

– Вы хотите сказать, что её убили?

– Черт побери! Кто же это знает! Монсеньор де Норвиль отказывался в такое поверить. И то правда: как её могли убить? Окна тоже были заперты изнутри. Говорят, будто Ричард-Дьявол, один из старых хозяев Шавана, ещё появляется в замке, хоть он и построен заново...

Слуга перешел к легенде. Блез покачал головой - видно, этому Ричарду де Шавану надо было быть истинным дьяволом, чтобы сравняться с нынешним хозяином.

Однако ему стало явно не по себе от слов рассказчика:

– И, клянусь крестом Господним, я сам слышал шаги...

– Какие шаги?

– Те, которые слышны ночью, - а никого не видать; и слышно, как двери

открываются, когда все двери остаются закрытыми.

– Чушь!

– А пьян-то я не был ни чуточки, - заметил слуга.

– И как господин де Норвиль воспринял смерть жены?

– У него чуть сердце не разорвалось. Никто никогда такого сильного горя не видывал. Нас всех это за душу взяло.

– Еще бы!
– сказал Блез.

В печаль де Норвиля ему верилось ещё меньше, чем в призрак Ричарда-Дьявола, но он мог хорошо представить себе, как прекрасно сыграл де Норвиль роль убитого горем вдовца.

– Кстати, - спросил он, - мадемуазель де Руссель знает, что спит в той же самой комнате?

– Да Боже упаси!
– воскликнул собеседник.
– Кто ж это будет таким болваном, чтобы рассказать ей? Однако, коли уж речь зашла о мадемуазель, она, доложу я вам, вовсе не такая, как наша прежняя хозяйка, - та тихая, мягкая была, чистый ягненок. А эта может постоять за себя, тронь только! Жалко мне того призрака, который вздумает к ней подобраться... Она ему всю морду исцарапает.

И снова посыпались соленые шуточки.

Ужинали рано. Еще было светло, когда Блез вышел во двор прогуляться и проветрить легкие от кухонного чада. К нему присоединился Пьер, тоже слонявшийся без дела.

– Ну?
– осведомился Блез.

Пьер покачал головой.

– Никаких следов заговора я не обнаружил... Единственное, что удалось унюхать, - это чеснок. Все эти поварята да кухонные мужики ничего не знают. И, заметь, они действительно кухонные работники, а не замаскированные бойцы. Вся эта толпа не одолеет даже тех нескольких приближенных короля, что состоят при нем.

Блез кивнул:

– Да, бойцы придут откуда-то со стороны. Но я не слыхал никаких разговоров о коннетабле, никаких упоминаний о вооруженных отрядах поблизости. А ты?

– Ни слова, - сказал Пьер.
– Все вокруг меня болтали только о женщинах. Похоже, миледи Руссель привезла с собой из Лиона смазливую компаньонку...

Он вздохнул: мысли его явно витали где-то далеко от Шаван-ла-Тура.

Через некоторое время друзья разошлись: Пьер - делать вид, что прислуживает господину де Люпе, Блез - определить глубину окружающего дворец озера. По многим соображениям было очень важно знать, насколько важен мост, соединяющий остров с внешним миром. Если появится необходимость бежать, а мост будет перекрыт, что тогда?

Обходя дворец кругом по узкой полоске земли между зданием и озером и притворяясь, что бродит без цели, Блез внимательно вглядывался в воду. Через некоторое время он смог преодолеть помеху, которую создавало глазу мерцающее отражение стен, и разглядеть дно. Он с облегчением обнаружил, что, судя по тростнику, кое-где растущему поодаль, глубина озера составляла не больше трех футов и, следовательно, при нужде его можно перейти вброд. Подобно башням и крепостной стене, оно служило лишь архитектурным украшением.