Рыцарь короля
Шрифт:
Блез кивнул.
– Удачи тебе. Ты не хуже меня понимаешь, сколь много зависит от тебя сегодня ночью.
Он проследил, как Пьер прошел по мосту, а затем, когда господин де Люпе собрался наверх одеваться, последовал за ним. Это давало возможность потом задержаться в коридоре и подождать, пока Рене подаст знак.
– Кстати, Гужон, - заметил де Люпе, когда они остались одни, - вы хорошо сделаете, если будете крепко держать язык за зубами насчет вашей службы у принцессы, нам с вами известной. Королю будет весьма досадно услышать об этом...
– Не сомневайтесь, монсеньор, - ответил Блез, - я хорошо знаю, когда мне
* * *
А тем временем Пьер де ла Барр не продвинулся дальше конюшен.
– Эй, паренек, ты куда?
– окликнул его один из конюхов де Норвиля, когда Пьер направился к лесу.
– Да просто прогуляться...
Конюх подошел к нему:
– Сегодня вечером никакие прогулки не дозволены. Приказ короля.
– Черт побери, это ещё почему?
Тот пожал плечами:
– А я откуда знаю? Кто-то мне говорил, что его величество не желает, чтобы по округе расползлась весть о его приезде...
– И ты уверен, что это он сам приказал?
– Да, через монсеньора де Норвиля... Если тебе делать нечего, не поможешь ли мне управиться с этой лошадкой, а?
Пьер повиновался. В эту минуту он не решался дать хоть малейший повод для подозрения. Однако, почистив щеткой коня, он ускользнул от конюха и попытался снова уйти - теперь в другую сторону.
На этот раз его остановил лесник на опушке:
– Постой-ка, приятель...
И Пьер ещё раз услыхал о королевском приказе. Взбешенный, он вернулся в конюшню в сопровождении лесника.
Между тем подошло время ужина, и всех не занятых делом отрядили на кухню, в здание дворца. Пьер не мог отыскать предлога остаться за мостом, тем более, когда заметил, как лесник беседует с тем конюхом, который задержал его в первый раз, и оба поглядывают в его сторону. В конце концов он присоединился к ним, рассмешил какой-то басней и предложил поужинать вместе. Теперь придется ждать, пока совсем стемнеет, и лишь потом снова попытать счастья.
Как же бесило его, что приходится сидеть здесь, в этом чаду, слушая пустую болтовню, когда Блез думает, что он уже добрался до Фера! А драгоценное время утекает без пользы!
Глядя на вереницу блюд, парадно выстроенных для королевского стола в большом зале, он все раздумывал насчет этого приказа. Пьер не верил, что такое приказание исходило от короля.
Похоже, де Норвиль принял меры, чтобы играть наверняка.
Глава 49
В великолепном, белом с золотом парчовом одеянии, обильно окропленный духами, в шляпе с пряжкой, украшенной драгоценными камнями, чье сияние соперничало с блеском колец на руках, Франциск перед ужином прогуливался по дворцу в сопровождении Анны Руссель, Жана де Норвиля и ещё двух дворян. Его опытный глаз с восхищением подмечал каждую архитектурную новинку. Он не скупился на похвалы нависающим замк(вым камням красивых арок в вестибюле, просторным лестницам, возвещавшим, как он заметил, новую эпоху в строительстве, роскошному оформлению простенков и богатству украшений оконных рам.
– Слово чести дворянина, мой друг, - сказал он де Норвилю, - когда у нас снова будет мир, я поручу вам все наши новые здания. Вы знаете, как смешать французский и итальянский стили и получить при этом нечто новое и великолепное. Я должен иметь свой собственный Шаван-ла-Тур - конечно, побольше этого, - и на Луаре, в нескольких лигах от Тура, есть один остров, который прекрасно подойдет для
Король, страстный поклонник всех искусств, не пропускал, казалось, ничего - ни рисунка гобеленов или украшения потолочных балок, ни одного купидона, нимфы или медальона, ни одной особенности каминных зонтов. И, конечно, он заметил и не преминул высоко оценить свой герб - саламандру, недавно высеченную на стене в его комнате.
– Это я должен благодарить ваше величество, - сказал де Норвиль.
– Вы, сир, принесли в Шаван-ла-Тур историю. Отныне эта комната будет известна под именем Шамбр-дю-Руа - Королевской комнаты.
Однако не меньше, чем сам дворец, заинтересовали короля коллекции произведений искусства, собранные де Норвилем. Он остановился, чтобы любовно пройтись рукой по красивым переплетам в библиотеке хозяина дома; некоторые книги были украшены драгоценными камнями - работа лионских мастеров. И он пришел в такой восторг от миниатюр в Часослове, что милостиво принял этот том в дар от де Норвиля, который смиренно поблагодарил его величество за снисходительность.
Изготовление кружев в Западной Европе в то время ещё не достигло того совершенства, которым оно прославилось позднее, и не могло соперничать с изделиями из Греции или Азии. Король восхищался некоторыми кружевными вещами, ввезенными в Венецию и приобретенными там де Норвилем, особенно поразила его одна вещица, сплетенная из золотых нитей.
– Даже итальянские кружева, не говоря уж о французских, - заявил он, не более чем грубые тряпки рядом с такой волшебной паутинкой.
Буквально потрясли короля превосходные картины и бронзовые скульптуры: "Мадонна с младенцем" Беллини в большом зале, великолепный Джорджоне в соседнем с ним помещении, "Поругание Лукреции" Мантеньи, прекрасная копия "Святого Георгия" Донателло Великие мастера раннего Возрождения. Беллини - семья живописцев венецианской школы: Якопо (ок. 1400 - 1470), Джентиле (ок. 1429 - 1527), Джованни (ок. 1430 - 1516). Здесь имеется в виду последний. Джорджоне (1476 - 1510) - живописец, Мантенья Андреа (1431 1506) - живописец и гравер, Донателло (ок. 1386 - 1466) - скульптор.> в галерее третьего этажа. Он высказал милостивые комплименты просвещенному вкусу де Норвиля.
– Ей-Богу, мне жаль наших бедных старых предков, - заметил король, которые не дожили до этого нового века. Как много они потеряли...
Поскольку Анна к тому времени, извинившись, уже удалилась, он не удержался от ещё одного замечания:
– Видит Бог, мсье, ваша покойная супруга была, вероятно, богата. Ибо, я полагаю, ваши савойские владения не могли бы выдержать таких расходов.
Де Норвиль вздохнул:
– Богата и в высшей степени щедра. Я никогда не перестану оплакивать её. Несомненно, я потратил больше, чем следовало бы, но вашему величеству ведь известно, каковы соблазны искусства.
– Еще бы мне этого не знать, клянусь Богом! Еще бы!
– согласился король.
– Как жаль, однако, что вы потеряли приданое миледи Руссель, примкнув к нам. Оно возместило бы ваши затраты. Ну, я позабочусь, чтобы вы не обеднели.
– С позволения вашего величества, замечу, - пробормотал де Норвиль, высший соблазн - это сама персона женщины...
Их взгляды встретились и красноречиво выразили тайное взаимопонимание.
Король нетерпеливо взглянул на двух своих спутников - де ла Гиша и де Монпеза: