Рыцарь короля
Шрифт:
Блез не знал, что сказать, - не так просто было найти подходящий и ни к чему не обязывающий ответ. Тем не менее, неожиданно для себя он почувствовал облегчение, узнав, что она не видела жениха, хотя и не мог бы толком объяснить причину такого облегчения. Ему даже в голову не приходило, что он просто ревнует её к де Норвилю.
– Ну-у, - протянул он с вполне уместной неуверенностью, - дайте-ка вспомнить... Это было в доме одного дворянина неподалеку от Роана. Я заехал туда на ночь. Господин де Норвиль остановился там же. Что касается моего мнения о нем, то, честное слово, у меня было слишком мало
Она кивнула:
– Да... в очень хороших. Если бы госпожа регентша узнала о нашей помолвке, она бы весьма заинтересовалась.
– Несомненно, - сказал Блез.
Тема беседы становилась все более щекотливой. Он надеялся, что сумеет до конца сохранить верный тон, разыгрывая полную невинность.
Анна взглянула на него из-под полуопущенных век:
– Я вижу, вам не по душе мсье де Норвиль.
Вот это выстрел так выстрел, черт возьми, точно в яблочко! И как, черт побери, она догадалась?
– Не по душе?.. Помилуйте, да можно ли такое сказать о человеке, которого видел всего-то пару раз! Конечно, раз он сторонник герцога Бурбонского, то уж точно не из моей компании. Но теперь, - добавил Блез более правдиво, чем полагалось бы по законам галантности, - поскольку господин де Норвиль помолвлен с вами, я его возненавижу.
Она ответила рассеянной улыбкой.
Блез рискнул:
– Вы спешите в Женеву... Это связано с ним?
– Отчасти.
Разговор продолжался, но эта тема иссякла, хотя у Блеза осталось немало вопросов, над которыми стоило поразмыслить. Появится ли де Норвиль в Женеве? Намерены ли они пожениться там? Может быть, все-таки свадьба главная цель поездки, а не какая-то встреча с английским посланцем, как думает регентша.
Блезу показалось величайшей иронией судьбы, что именно ему выпала доля сопровождать Анну Руссель к де Норвилю, что ему приходится проводить с нею наедине целые дни, тогда как нареченный жених ещё ни разу не видел её, именно ему, которого де Норвиль ненавидит.
Может быть, это к счастью, что неожиданное упоминание о де Норвиле показало Блезу, как сильно его расположение к Анне и какого рода это расположение. Не хватало только безнадежно влюбиться. Именно от этого и предостерегала его регентша - и к этому тайком подталкивала...
Они закончили трапезу в молчании. Среди прочего он размышлял и о том, что кроется за внезапным интересом миледи Руссель к Бурбонне. Отныне надо будет следить за ней с удвоенным вниманием.
И он почувствовал, как невыносимо это - следить за ней...
Глава 19
Однако после полудня, на пути в Сен-Боннет, подозрение вспыхнуло с новой силой.
Когда они ехали по большой дороге, пересекавшей широкую долину Соны, она вдруг спросила:
– Я не слишком заблуждалась, считая, что смогу убедить вас поехать дальше к югу - через Макон? Этот путь в Бург ненамного длиннее, чем через Сент-Амур.
– Но оттуда до границы значительно дальше, - возразил он, - а мне казалось, вы торопитесь оставить Францию.
Она искоса взглянула на него:
– По правде говоря, я думала о вас. Маконское
Он не мог понять, сказала ли она это всерьез или в шутку, но хорошо помнил, что от владений герцога Бурбонского Макон отделяют всего несколько лиг. Может быть, она замышляла встретиться там с де Норвилем, а то и с самим герцогом. Женева, вероятно, лишь ширма, за которой скрывается настоящая цель. Луиза Савойская что-то такое предполагала. Блез вспомнил её сухие слова: "В Женеву - вот куда она едет, и никуда больше".
Вслух он произнес:
– Премного благодарен! Но, если говорить обо мне, то желание помочь вам покинуть поскорее Францию пересиливает даже заманчивость маконских вин.
– И кроме того, - продолжала она, - я с большим удовольствием осмотрела бы тамошний собор - святого Винсента, по-моему. Если я попрошу вас об этом, господин друг мой, неужели вы сможете мне отказать?
Никогда прежде она не называла его "господин друг мой" и не говорила таким тоном.
– Мадемуазель, ради Бога, зачем вы ставите меня в столь трудное положение? Вы же знаете, какой приказ мне дан: доставить вас в Савойю кратчайшим путем. Не просите, чтобы я нарушил его.
– Ну, а если я все-таки попрошу?..
– настаивала она.
Блез с трудом проглотил вставший в горле комок:
– Я буду вынужден умолять вас о прощении...
И снова, как уже случалось не раз, его сбило с толку выражение её лица. Она, правда, резко вскинула голову и заметила:
– Ну что же, мсье, значит, вы именно тот, за кого я вас и принимала, не только проводник, но и конвоир, а я - ваша пленница...
Но что-то в её голосе и в смягчившемся взгляде противоречило сказанному. Она прибавила еще:
– Как жаль, что вы не пытаетесь подыграть мне в роли Самсона - из меня вышла бы отличная Далила! Однако не скажу, чтобы я огорчалась по этому поводу. Можно догадываться, что Далила думала о Самсоне Далила (Далида), женщина легкого поведения, которую полюбил Самсон, хитростью выманила у богатыря тайну его небывалой силы (она заключалась в волосах), остригла его и выдала филистимлянам.>.
И после этих слов стала особенно обаятельной, словно втайне была довольна им:
– Ах, мсье, если бы вы знали, как страстно я иногда хочу быть мужчиной... У нас, бедных женщин, нет ни силы, ни ума. Как я завидую вам и как восхищаюсь!
Она явно шутила, но лицо её было совершенно серьезно.
– Клянусь святой Пасхой! Желал бы я знать, с чего это, миледи!
– Ну, например, возьмем вот этот частный случай. Будучи женщиной, я как ребенок в ваших руках. Предположим, мне доставило бы удовольствие поехать в Макон; допустим, мне хотелось бы встретиться там с некоторыми господами, живущими к западу от него, которые являются друзьями Англии и были бы рады услышать от меня кое-какие новости. Это лишь предположение, мсье, ибо у меня нет таких намерений, и я просто испытывала вас... Ну так вот, будь я мужчиной, мне, возможно, удалось бы нанести вам поражение. А поскольку я только глупая женщина, то мне ничего не остается, кроме как следовать туда, куда ведете меня вы. Если же я попытаюсь сбежать, то вы, без сомнения, привяжете меня к лошади и потащите за собой, хочу я того или нет.