Рыцарь короля
Шрифт:
Он позвал слабым голосом:
– Миледи! Мадемуазель!
Но услышал только шум листьев в кустах живой изгороди над собой.
Сколько же он здесь провалялся? Он не мог определить; видел только, что тени от тополей протянулись довольно далеко, - это указывало на предвечерний час.
Коснувшись пальцами головы, он нащупал повязку; потом опустил руку - и с минуту тупо разглядывал красный след на перчатке.
Постепенно стало ясно - даже слишком ясно, - что произошло. Он вспомнил, как Анна Руссель предлагала ехать через Макон, её смирение, явно рассчитанное на то,
Ну что ж, она доказала ему, что он дурак, и поехала своей дорогой. На войне все средства хороши. Ему не следовало и ожидать чего-нибудь иного от неё - от врага.
Но где она? Воспоминания ускользнули. Он почувствовал, как снова надвигается тьма, и понял, что должен собрать все силы, пока не стало слишком поздно. С трудом приподнявшись на четвереньки, он вскарабкался на противоположный откос, кое-как поднялся на ноги и вслепую заковылял вперед. Наткнулся на стог ячменя, остановился, привалившись к колкой соломе, и постоял, переводя дыхание.
Сознание то прояснялось, то затуманивалось, но светлые промежутки не приносили покоя. У него определенно проломлена голова, и чтобы выжить, необходима помощь. Но он совершенно не представлял себе, как далеко может оказаться ближайшее жилье и найдет ли он там гостеприимство. Крестьяне далеко не всегда похожи на добрых самаритян. Платье и кошелек беспомощного путника - вещи куда более осязаемые, чем его благодарность. У Блеза оставалось ещё шесть крон - притягательная сумма для неразборчивого в средствах мужика. Не помешает переложить их во внутренний карман камзола, пока сознание его не покинуло.
Стянув перчатку, он пошарил в сумке на поясе - и с минуту ещё продолжал шарить, пока перед ним не забрезжила горькая правда. Сумка была пуста.
Откинувшись на стог, он не смог удержаться от невеселого смеха: ну и влип же... Да-а, Анна Руссель обезопасила его от воров... Конечно, ей самой нужны деньги, и, выполнив все прочие пункты своего плана, она не остановилась и перед последним шагом. Но могла бы, по крайней мере, оставить ему хоть крону...
В висках заколотило сильнее, и на несколько минут сознание затуманилось.
Когда он снова смог думать, то решил попробовать добраться до большой дороги. А там уж - как повезет, все зависит от того, кому случится проезжать мимо. Но несколько сот ярдов от стога до придорожной изгороди казались бесконечными, а сама изгородь - непреодолимой для человека, который едва держится на ногах. И все же надо попытаться...
Хуже всего были борозды. Он споткнулся об одну и упал, поднялся, споткнулся о другую, но сумел удержать равновесие и проковылять несколько ярдов, пока снова не померкло в глазах. Нет, ничего не выйдет... Господин Баярд любил повторять, что рецепт чести - это невзгоды и твердое сердце. Так что сделаем
У Блеза туманилось в голове. Ему казалось, что он готовится к какой-то атаке. В стене брешь - но от неё мало толку. Слишком крутой подъем. И доспехи никогда не казались ему такими тяжелыми. А кроме того - где вся остальная рота? Не могут же они рассчитывать, что он удержит позицию в одиночку...
Послышался скрип колес - артиллерия на подходе. Какое счастье! Немного подождать, пока они ядрами расширят брешь...
Очнулся он на земле, в каком-то ещё более сильном бреду; голова его покоилась на чем-то мягком, и он смотрел в склонившееся над ним перевернутое лицо Анны Руссель.
В её голосе была странная нежность:
– Почему же вы не дождались там, где я вас оставила?
Как ни удивительно, он понял.
– Я думал, вы уехали, - пробормотал он.
– Я пытался добраться до дороги.
– Уехала?.. Куда уехала?
– Наверное, в Макон...
– Но я же сказала вам, что поскакала за помощью. Мне показалось, вы поняли. Не помните? Я перевязала вам голову и взяла деньги для сохранности...
Он тупо уставился на нее:
– Нет. Не могу вспомнить...
Беспокойство в её голосе усилилось:
– Пресвятая дева! Вы уж простите, что я так долго. Эти добрые люди были в поле; а потом пока запрягли повозку...
Блез наконец заметил, что рядом с ним стоят два человека в потрепанных куртках. Они были более реальны, чем Анна с её перевернутым лицом.
– Почему вы вниз головой?
– спросил он.
– Но я не вниз головой!
– Значит, это я... Или, может быть, мои глаза...
Подушка у него под головой шевельнулась.
– Ах, - пробормотал он, - вы так добры ко мне... Простите...
Она осторожно сдвинула его голову у себя на коленях.
– Скажите, как вы себя чувствуете? Вы ведь получили такой страшный удар...
Нет, это было невозможно - сказать ей, как он себя чувствует. Проще оказалось пошутить.
Он закрыл глаза.
– Да... Цена романтики.
На него снова надвинулась тьма, но теперь он её уже не боялся.
Глава 21
Прошли целые сутки, прежде чем Блез окончательно пришел в себя; об этом времени у него остались лишь смутные воспоминания. По каким-то признакам он понял, что находится в сарае, и нисколько не удивился, услышав, как жуют и похрустывают кормом животные где-то рядом. Он лежал на куче сена и видел, как пробивается дневной свет сквозь щели в плетеных стенах и соломенной крыше. До него долетал голос Анны, беседующей с кем-то из крестьян во дворе.
Главное состояло в том, что он снова мог нормально думать и чувствовал в голове лишь слабую боль. Это было такое неожиданное счастье, что какое-то время он просто наслаждался новым ощущением.
Он вспомнил некоторые мгновения из путаницы прошедших часов. Мягкость и осторожность, с какой Анна ухаживала за ним; её прохладную руку у себя на лбу; плеск воды в деревянном ведре, когда она с бесконечным терпением снова и снова меняла повязки. Он вспомнил её лицо в тусклом свете фонаря, полное сочувствия и тревоги.