Рыцарь Лета
Шрифт:
О том, что впереди Темный Зал, Сашка догадался, когда увидел, что свет волшебного шара потускнел. Сашка машинально сделал несколько шагов назад, шар засветился ярче, шаг вперед — снова потускнел, еще два шага, и погас окончательно. Сашка отошел назад, и стал думать, как ему пройти Темный Зал. Выходило по всему, что придется рискнуть, и положиться на удачу. Он подошел к самому входу в зал, шар еле-еле светился. Тьма смыкалась перед Сашкой. Он сделал шаг вперед, во тьму, затем еще и еще, и остановился. Ему было страшно. Тьма притягивала, звала, ему показалось, что он слышит чей-то вкрадчивый шепот где-то впереди. Страх сковал Сашку. Он постоял, и опрометью бросился назад. Когда шар засветился, он постоял, переводя дух, попробовал собраться с силами. Это у него не получилось, было очень страшно.
— Вперед, трус! — попытался он подстегнуть себя. — Вперед, ты должен. — Бесполезно, ноги просто отказывались
— Это ты? — пораженно спросил Сашка. Желудь дернулся. — Ты можешь меня провести через зал? — сообразил Сашка, и возликовал: все же он не один, ему помогают! Желудь еще раз утвердительно дернулся. Он был теплый, и от прикосновения к нему сразу куда-то улетучились все страхи. Сашка надел рюкзак, и, зажав в правой руке желудь, двинулся вперед. В темноту.
Темнота оказалась вязкой, бархатной, почти что живой. Она обволакивала Сашку. Он шел, подчиняясь направляющему его шаг желудю: тот дергался влево, Сашка шел влево. Вправо — вправо. Из темноты Сашка слышал шепот: «сядь… посиди… дай отдых ногам… ты же так устал». Шепот заполнял все Сашкино сознание, он едва ему не подчинился, и не сел. Откуда-то пришло понимание, что если он сядет, то больше не встанет, навсегда останется тут, в этой страшной темноте. «Врешь», шептал Сашка, «не сдамся». Упрямо закусив губу, он шел вперед, шаг за шагом.
По совету Семена он стал думать о хорошем. Почему-то ему вспомнилось, как они всей семьей — он, мама, и папа, ездили в Крым. Сашка ухватился за это воспоминание, от него веяло теплом и каким-то особенным счастьем, какое бывает только в детстве, когда у тебя есть любящие мама и папа. Вот они на пляже у скалы Диво. По синему морю бегут белые барашки волн, светит солнце. Мама загорает, разложив на гальке старое полотенце с символикой Олимпиады, а папа и Сашка играют в прибое. Накатывает волна, и маленький Сашка испуганно пищит, но сильные руки отца подхватывают его, и он взлетает над волной, зажмуривая от счастья глаза. А потом они вместе идут гулять в парк. Сашка чинно вышагивает, держась за мамину и папину руку. Папа ставит Сашку у каменного ежа, в тени, достает фотоаппарат, простенькую «Смену», и щелкает. «На память», говорит он, и мама смеется. Это был последний раз, когда они так всей семьей ездили на море, потому что вскоре папа их с мамой… Но об этом лучше не думать, ведь надо думать о хорошем. Шаг. Еще шаг, и еще. Вперед, влево, еще раз влево, и направо.
С удивлением Сашка понял, что голоса из темноты смолкли. Он остановился, и вдруг понял, что глаза его крепко зажмурены. С трудом он разлепил веки, и увидел свет. Шар снова светился, Сашка стоял в уходящем куда-то вниз коридоре. Темный Зал остался позади.
Следуя инструкциям кота, Сашка повернул налево, потом, минут через десять, еще раз налево. Каждый новый коридор уводил его все ниже и ниже. Повернув направо, Сашка попал в круглый, уходящий вниз под крутым углом ровный и длинный проход. Ему даже пришлось притормаживать, чтобы не побежать. Кот исчез раньше, чем объяснил Сашке, как добраться до места, но Сашка сообразил и так: где-то внизу слышался шум воды, с каждым шагом он становился все сильнее. Шум текущей воды направлял Сашку, и вскоре очередной проход привел его к пещере. Зайдя в пещеру, Сашка сделал несколько шагов, и замер, потрясенный открывшейся ему картиной. В отличие от рукотворного лабиринта, пещера была естественного происхождения. С потолка, точно огромные сосульки, свисали сталактиты, из пола, навстречу им, тянулись сталагмиты. Кое-где по краям пещеры сталактиты и сталагмиты встречались, образуя колонны. Но не это потрясло Сашку: в центре пещеры, посреди подземного озера, возвышался круглый черный камень, а на нем, ярко освещенный солнечным светом, на круглом же пьедестале стоял каменный цветок. Сашка поначалу не поверил своим глазам, увидев в пещере солнечный свет. Неведомые строители лабиринта пробили в толще горы световые шахты с зеркальными стенами. Шахт было ровно восемь, восемь столбов света, сходящихся на цветке. Свет наполнял пещеру, подсвечивая красные, зеленые, желтые, синие сталактиты, порождая невиданную игру красок и цветов. Пещера сияла.
С четырех сторон в озеро стекала вода, четырьмя журчащими на разные голоса водопадами. Капли воды, взлетая, играли на свету радужной взвесью. Вода, закручиваясь по часовой стрелке, исчезала где-то под центральным камнем. Сашка подошел к озеру, перепрыгивая с камня на камень, оскальзываясь, обошел вокруг. Вода в озере была
Помог случай. Дорожка заканчивалась двумя каменными столбиками, и задумавшийся Сашка положил ладони на круглые верхушки столбов. В тот же миг под ним что-то дрогнуло, и прямо у Сашкиных ног из казавшегося монолитным камня стала выдвигаться плита. Она тянулась все дальше, и дальше, пока не уперлась в камень по ту сторону потока. Не медля ни секунды, Сашка припустил по неожиданно появившемуся мостику. Оказалось, что он поступил правильно: едва он успел стать на камень обеими ногами, как плита стала отодвигаться, втягиваясь назад. Путь назад был отрезан.
Издали стоящий на островке каменный цветок казался огромным, чуть ли не в два Сашкиных роста, но вблизи оказался едва ли в метр высотой. Он то ли стоял, то ли вырастал из круглого металлического основания. Сашка залюбовался совершенством цветка. Каждая деталь, каждый листик, каждая жилка, были как у настоящего цветка. А может, он и был когда-то живым, этот потрясающий, не похожий ни на что каменный цветок, сделанный из малахита. Падающий с потолка солнечный свет освещал его так, что ни один его лепесток не отбрасывал тени.
— Ух ты, — протянул восхищенно Сашка, и провел рукой по цветку. — Каменный цветок, прямо как в сказке про хозяйку Медной горы, и Данилу-мастера. — Сашка достал из кармана камень, талисман, с которого все началось. Раньше он думал, что тот похож на зуб, но теперь, взглянув на цветок, Сашка понял, что никакой это не зуб, а просто кончик листа. Сашка стал внимательно осматривать цветок со всех сторон, ища, откуда был отколот кусок, и вскоре обнаружил скол на одном из листиков, отходящих от стебля. Сашка достал из кармана «талисман», снял охватывающий его крест-накрест кожаный ремешок. Он задумчиво повертел камень в руках, приставил его к сколу. Камень подошел, значит, место он определил правильно. Но как закрепить камень? Отправляясь в путь, он как-то не подумал захватить собой клей. Сам путь к Колесу Сезонов казался до того сложной задачей, что о том, что делать, когда он до него доберется, не подумали ни Сашка, ни Морриган.
— Что же делать?! — вслух спросил Сашка, но никто ему не ответил. Тогда он еще раз приставил камень к сколу, подул на него, и взмолился: — Пожалуйста, ну пожалуйста! Я так долго шел сюда! Ты должен пристать! Должен работать! — Сашка шептал слова, повторяя их как молитву, как заклинание. В его словах появилась какая-то сила, он почувствовал покалывание в кончиках пальцев, держащих отколотый кусок. И тут словно бы электрический разряд пронзил его тело. Сашка отдернул руку от цветка. Камень точно прирос к сколу, да, собственно, никакого скола больше не было, лист снова стал целым. Послышалось гудение, и металлическое основание, на котором стоял цветок, дрогнуло. Раньше оно казалось черным, но теперь на нем проступили золотые символы, сменяющие друг друга, как цифры на экране. Сашка поднял глаза на цветок, и попятился. Цветок светился. Золотистое сияние словно бы проступало изнутри. С каждым мгновением оно становилось все ярче, и уплотнялось. Столбы солнечного света, падающие сверху, тоже изменились. По ним, точно по трубам, вверх уходила энергия, до того мощная, что у стоящего на краю камня Сашки волосы встали дыбом. Испуганный, Сашка машинально сделал еще шаг назад, и соскользнул. Упасть ему не дали, от цветка протянулась светящаяся рука, и придержала Сашку. Он забился, стараясь освободиться, но мягкий обволакивающий свет оказался сильнее. Сашка повис в воздухе, потом его притянуло к цветку, он выставил перед собой руки, чтобы не удариться, но они прошли сквозь цветок. Сияние заполнило весь мир, все стало ярко-золотым, и его втянуло в цветок, не оставив и следа. Сашки не стало, остался лишь свет. Но что-то, какая-то крупица его осталась, к ней прилепилось еще несколько крупинок. «Где я?» — нечто, бывшее когда-то Сашкой, смогло исторгнуть из себя какую-то мысль. Следом пришла новая мысль: «Кто я?». Мучительно долго он искал ответ на этот вопрос, и наконец нашел: «Сашка». Сразу пришло облегчение, имя притянуло к себе блуждающие крупинки личности, и Сашка снова стал Сашкой. Он попытался пошевелить руками, и понял, что у него нет тела, только мысли. Он висел в космосе, среди звезд. Среди них не было ничего похожего на те созвездия, что он видел в планетарии, когда ходил с классом на экскурсию. Звезды были чужие. Сашку не покидало ощущение направленного на него взгляда. Кто-то, или что-то разглядывало его, и, казалось, думало, что с ним делать.