Рыцарь надежды
Шрифт:
— Они построили какой-то навес на колесах и подкатили его к стене, — ответил Гримз, оглядываясь на кучку стоявших поблизости подчиненных. Те согласно кивнули.
— Почему именно в том месте? — спросила Эдлин, высунувшись наружу, за что несколько минут назад ругала сына. У подножия стены виднелось неуклюжее сооружение из дерева и шкур.
Гримз пожал плечами.
— Не знаю, миледи.
— Они ведь не используют тарана, — заметил сэр Филипп.
— Конечно, иначе мы бы его наверняка услышали, — со свойственной детям непосредственностью вмешался стоявший чуть в
Сэр Филипп не выказал никакого недовольства справедливым замечанием мальчика.
— К тому же стена в этом месте очень прочная, — осмелев, добавил Гримз.
— Прислушайтесь хорошенько, не делают ли они подкопа, чтобы ее разрушить? — попросил раненый.
— Ничего не слышно, — Побывавший во многих передрягах, Гримз, похоже, недоумевал не меньше сэра Филиппа. — Очень все странно, милорд.
Отведя взгляд от таинственного сооружения, Эдлин осмотрела внешний двор, еще недавно такой ухоженный и прекрасный, и снова ужаснулась противоестественному стремлению Пемб-риджа сеять вокруг себя смерть и разрушение. Коровник, голубятня, курятник сожжены дотла. Земля усеяна вздувшимися и смердящими тушами коров. В огород пущены лошади, которые вытоптали грядки и съели всю зелень. На месте садов — пни: свежесрубленные деревья пошли на горевшие допоздна костры, а самый могучий дуб, обложенный вязанками хвороста, словно еретик на площади, превратился в зловещий обугленный остов.
Сэр Филипп попытался встать, но, обессилев, вновь откинулся на носилки.
— Поджечь навес! — приказал он.
Ополченцы замялись, смущенно покашливая и почесывая головы.
— Что такое? — спросил рыцарь. — Только и дела, что пустить зажженную стрелу или вылить котел кипящей смолы…
— Наверно, Пембридж загнал под навес крестьян. — Эдлин посмотрела на ополченцев и добавила на своем не очень уверенном английском: — Я права?
— Да, миледи, — кивнул Гримз. — Я заметил там свою жену и знакомых односельчан.
— Ну и сволочь же ваш бывший лорд! — выругался сэр Филипп.
Он понимал, однако, что хитрость удалась Пембриджу как нельзя лучше.
— Навес надо сжечь, несмотря ни на что, — вмешался сэр Линдон. Он только что подошел к ним, выйдя из дальней башни, в которой устроил себе жилище.
— Но у кого же рука поднимется на родных и близких! — вступилась за ополченцев Эдлин.
— Эти неотесанные мужланы лишены способности чувствовать, так что о них беспокоиться? — продолжал настаивать сэр Линдон, не обращая внимания на яростное шиканье сэра Филиппа. — Они даже не понимают языка цивилизованных людей.
Взглянув на выражение лица Гримза, Эдлин подумала, что Линдон сильно ошибается. Еще слово, и потасовки не избежать.
— Какую цель преследует Пембридж? — спросила Эдлин, чтобы перевести разговор на другую тему. — Если он и возьмет замок, принц все равно изгонит его отсюда не позже осени.
— Он очень самолюбив, миледи. Не терпит, когда что-то не так, как ему хочется, — начал Гримз. — С тех пор, как он поселился в Роке-форде, мы потеряли покой. Однажды ему приспичило переспать с женой повара. Смазливая и добрая была бабенка. Пембридж давай ее умасливать: осыпал цветами,
Отведя взгляд, Гримз в смущении поскреб щит.
— Она не захотела его, да и муж был против, поэтому она убежала в лес, чтобы укрыться до отъезда Пембриджа.
Гримз умолк.
— И что же дальше? — нетерпеливо воскликнул сэр Филипп.
— Он выследил ее и убил, — произнес Гримз ровным голосом, стараясь не выдать своего волнения. — Затравил собаками. Сказал, раз она не захотела его, то не достанется никому.
Эдлин похолодела от ужаса.
— Значит, Пембридж хочет разрушить Роксфорд, чтобы замок не достался Хью?
— Он непременно превратит поместье в безжизненную пустыню, если сумеет сюда прорваться, — мрачно подтвердил ее догадку Гримз.
Эдлин окинула взглядом внутренний двор: в нем укрылись все избежавшие плена обитатели поместья. Среди слуг и крестьян бродили быки и коровы, с громким мычанием вырывая друг у друга жидкие клочки травы, у них под ногами суетились куры. Дети пасли коз, женщины, рассевшись группками, пряли и обсуждали последние события. Этельберга помешивала стоявшее на костре варево — должно быть, готовила эль. И посреди этого замкнутого мирка высилась главная башня, в которой под присмотром матерей спали и играли самые маленькие. Бердетт и Неда целыми днями хлопотали без устали, стараясь уладить бесконечные проблемы, возникавшие то здесь, то там, и главное, поддержать в людях согласие. Судьба их всех зависела теперь от нее, Эдлин.
Как посмела она так носиться со своей гордостью и забыть об этом! Почему она не послала за помощью?!
— Все будет хорошо, мамочка! — обнял ее Аллен.
— Мы тебя спасем! Уинкин учит нас драться на мечах! — подскочил с другой стороны Паркен.
— Ну, с такими защитниками мне бояться нечего! — бросив горделивый взгляд на окружавших ее мужчин, улыбнулась Эдлин, хотя улыбка получилась не очень радостной.
Ополченцы понимающе ухмыльнулись: какая мать не гордится своими детьми.
Сэр Линдон презрительно фыркнул.
— Эй, на стене! — отчетливо донеслось снизу.
Эдлин тотчас узнала этот голос хорошо воспитанного, светского человека. Она выпустила из объятий мальчиков и вновь приникла к проему между зубцами.
— Пембридж! — в отчаянии воскликнула она.
— Он самый, — угрюмо подтвердил Гримз.
— Я знаю, что вы за нами следите, — прокричал Пембридж. — Леди Эдлин с вами?
Она медленно вышла из-за укрытия, чтобы те, кто находился у подножия стены, могли ее видеть.
Казалось, Пембридж только того и ждал. В его голосе появились металлические нотки.
— Это вы, вдова Робина, графа Джэггерского, осквернившая память мужа браком с его палачом?
Среди рыцарей, собравшихся у подножия стены, Эдлин легко узнала Пембриджа по яркому одеянию и высокому росту.
— Хочу вам кое-что показать, леди! — с издевкой воскликнул он, согнувшись в низком поклоне.
К его ногам швырнули какое-то жалкое, истерзанное существо.
Превозмогая боль, сэр Филипп поднялся на ноги и выглянул.