Рыцарь сновидений

Саломатов Андрей Васильевич

— Я же вас просил называть меня милордом, а не Дружком, Шариком или Бобиком,— обиженно проворчал Синий Друг и налил себе чаю.

— Перестаньте ссориться.— Фея постучала пальчиком по столу,— Кстати, наш гость уснул на уроке, потерял во сне ключи и теперь не может попасть домой. Надо бы ему помочь.

— Уверен, что они в стране Серых Снов,— стуча зубами о края чашки, проговорил Синий Друг.— В классе, за неудобной партой могут сниться только серые сны.

— Ничего подобного,— возразила ему Флоринда.— Как вам, наверное, известно, ученье — свет. Это произошло в школе, значит, ключи мальчик обронил в стране Белых Снов.

— Когда я еще жил в реальном

мире,— задумчиво проговорил Рыцарь,— все потерянное мной я находил исключительно в стране Черных Снов. Боже мой, сколь­ко я упустил из-за того, что верил в справедливость! Уму непостижимо.— Расстроившись, Рыцарь Очень Печального Образа хлопнул себя ладонью по лбу, и забрало снова захлопнулось.

— А почему вы потеряли в нее веру? — осторожно спросил Андрей.

— Ты хочешь узнать историю моей трагедии? — сразу необыкновенно оживившись, спросил Рыцарь и окинул всех испытующим взглядом.

— Давайте, Рыцарь,— ответила за всех Фея.— Ваша история такая печальная. Я всегда плачу, когда вы рассказываете. Зато потом очень хорошо сплю.

— Тогда слушайте,— поставив чашку на блюдце, торжественно начал Рыцарь Очень Печального Образа.— За свою жизнь я совершил пятьдесят один подвиг, и если бы не потерял веру в справедливость, их число давно бы перевалило за тысячу.

— Надеюсь, вы не станете в сотый раз подробно рассказывать обо всех ваших подвигах? — закуривая новую папиросу, спросила Флоринда.

— Нет, я расскажу только о первом и последнем. Мой первый подвиг заключался в том, что я не побоялся стать рыцарем, хотя родные предупреждали меня, насколько это хлопотное и неблагодарное дело. Я мог бы получить должность придворного брадобрея, как мой отец. Или стать королевским конюхом, как мой дед. Я мог бы завести пасеку и торговать медом, как мой прадед. А мог бы закончить университет, стать учителем, ученым или философом. Но я выбрал самое трудное поприще: пошел защищать обиженных и слабых.

— Первый подвиг, слава Богу, проскочили,— проговорила Флоринда.— Давайте последний.

— Между прочим,— обратился Рыцарь к язвительной романистке,— описание моего тридцать четвертого подвига вы без спросу вставили в свой бесконечный роман. Кажется, в шестьсот сорок вторую главу.

— Если вам жалко, я его выброшу,— фыркнула Флоринда.— Вставлю туда историю Домового. Она не менее интересная и романтическая.

— Мне не жалко,— ответил Рыцарь.—Но спросить разрешение и поблагодарить могли бы.

— Ну, давайте же, рассказывайте дальше,— проворчал Синий Друг,— Не тяните резину. А то я опять уйду в ванную.

— Да, конечно.— Рыцарь отхлебнул чаю, откашлялся и продолжил: — Свой последний подвиг я помню так, будто это было вчера. Но это длинная история, и начну я ее издалека. Отец отправил меня с важным поручением в соседнее государство. Утром я надел доспехи, повесил на пояс меч, взял копье, сел на своего верного коня и тронулся в путь.

Солнце уже начало клониться к западу, когда на небольшой лесной поляне я увидел двух злодеев, которые сидели под раскидистым деревом, ели ананасы и рассказывали друг другу непристойные истории. Один из них

был худой и длинный, другой — маленький, с отвратительной рыжей бородой. Рядом с разбойниками лежала связанная по рукам и ногам юная пленница. Девушка была без чувств. Боже мой, как она была прекрасна! — Рыцарь тяжело вздохнул, потер кулаком глаз и вдруг ударил древком копья в пол.— Я сразу понял, что злодеи украли девушку, и решил освободить ее. «Защищайтесь!» — отважно крикнул я разбойникам и вихрем налетел на них. Одного моего грозного вида оказалось достаточно, чтобы негодяи побросали недоеденные ананасы и с воплями скрылись в лесу. Я не стал преследовать похитителей. Спустившись с коня, я склонился над прекрасной пленницей, чтобы хорошенько разглядеть ее. В этот момент на поляну выскочил всадник с копьем наперевес. Приняв меня за одного из этих бродяг, он с проклятиями на устах бросился в атаку. Храбро отбиваясь, я пытался объяснить нападавшему, что перед ним спаситель юной красавицы, а не злодей, но он был так возбужден, что ничего не хотел слышать. Пришлось мне победить этого неблагодарного юношу. Я копьем сбросил его с коня и ранил в руку, а затем снова подошел к пленнице. Оказалось, что девушка давно пришла в себя и видела весь поединок. Когда же я освободил ее от пут, она бросилась на меня с кулаками и стала проклинать всех моих родных до десятого колена. Пришлось мне...

— Вы ее тоже победили? — испуганно спросил Андрей.

— Нет. Мне пришлось оставить эту неблагодарную девушку на поляне, рядом с раненым, который оказался ее родным братом.

Я продолжил путь и всю дорогу размышлял о том, как неблагодарны люди, как порой тяжело бывает творить добрые дела и во всем следовать справедливости.

Скорбные мои мысли были прерваны жалобным окликом. На лесной дороге в униженных позах стояли два нищих монаха с изможденными лицами. Один был очень высокий и худой, с темными кругами под глазами. Другой — маленький, с неопрятной рыжеватой бородой. Они попросили меня подать им что-нибудь поесть, и когда я полез в мешок с провизией, монахи подло воспользовались этим и стянули меня с коня. Эти неблагодарные служители Господа долго пинали меня ногами, били палками по шлему, а потом отобрали деньги, оружие, сели на моего скакуна и были таковы. До самого вечера я лежал на земле, проливал горькие слезы и думал о человеческой неблагодарности и жестокости.

До соседнего государства я стойко добирался несколько дней и ночей на попутных телегах, но чаще — пешком. По дороге я совершил еще несколько блестящих подвигов, но о них — в следующий раз.

— Да уж, пожалуйста, оставьте что-нибудь и для следующего раза,— закурив новую папиросу, язвительно сказала романистка, а Андрей подумал: «Интересно, все рыцари такие хвастуны?»

— Флоринда, ну дайте же ему дорассказать,— вступилась за рыцаря Фея.

— Ничего, ничего,— трагическим голосом сказал Рыцарь.— Я не только справедливый, но еще и необидчивый. Итак, я продолжу: — Много лишений пришлось испытать мне в пути, но я мужественно перенес все невзгоды.'

Старый друг моего отца — король соседнего государства — принял меня со всеми положенными мне почестями и предложил остаться погостить в его королевстве. Я с благодарностью принял это предложение. А уже через месяц по всему королевству обо мне распространилась слава защитника обиженных. Я бесстрашно бросался в бой, если видел, что кто-то пытается унизить или обмануть другого. Злодеи и жулики проклинали меня, но панически боялись, и вскоре за мою доблесть меня начали называть Рыцарем Справедливости. Король гордился мной и частенько спрашивал у меня совета по наиболее важным государственным делам. Но однажды власть в стране захватил первый министр короля — человек коварный и лживый.