Рыцарь в черном плаще
Шрифт:
— Бедняжка, — прошептал Таванн, — подумать только, что месяц назад я считал ее мертвой.
Король услышал его слова.
— Это ведь вы, Таванн, оказали мадемуазель первую помощь?
— Да, государь. Я был с Ликсеном и Креки и первым заметил ее неподвижную, лежащую в крови на холодном снегу. Я ее поднял и отнес в особняк Комарго.
— Ах! Кене не надеялся ее спасти.
Сабина подняла на Таванна признательный взгляд.
— А эта молодая девушка, которая с вами, — продолжал король, — кто она?
— Нисетта, моя лучшая
— Ах! — сказал король тем же очаровательно любезным тоном. — Так я и ей должен сделать подарок к свадьбе.
Он снял с пальца другой перстень и подал его Нисетте. Цвет земляники сменился на лице сестры Жильбера цветом вишни. Сабина медленно поднялась с колен, и обе молодые девушки низко поклонились королю.
— Месье Ролан, — обратился король к сыну Даже, — танцуйте же с этими девушками, а я заплачу музыкантам на вашей свадьбе.
Эти слова значили, что король брал на себя все свадебные издержки. Новая щедрость довела до высшей степени сладостное волнение, овладевшее сердцами всех присутствующих. Сабина и Нисетта в сопровождении Ролана и Даже, надев маски, вышли из Цветочной гостиной. Проходя мимо портьеры, они коснулись юбками одежды высокого мужчины в костюме чародея.
Наряд чародея был черным, усыпанным странными украшениями, серебряными звездами, золотыми солнцами, кометами. Широкие рукава были отделаны вышивкой в виде свитых змей, а на голове незнакомец имел шляпу, походившую на печную трубу. Эта шляпа из черной шелковой материи была украшена золотой вышивкой представлявшей обезьян, человеческие скелеты, китайские цифры и арабские буквы; черная атласная маска с бородой, ниспадавшей на грудь, закрывала лицо чародея. Он держал в руке длинную подзорную трубу. Чародей, как будто превратившись в статую, стоял безмолвно и неподвижно, полузакрытый складками портьеры.
В ту минуту, когда Сабина и Нисетта вернулись в большую залу, Морпа переступил порог Цветочной гостиной и, в свою очередь, тоже задел чародея. Он обернулся и с удивлением воскликнул:
— Опять ты!
Король надел маску.
— Что с вами, Морпа? — спросил Людовик своего министра.
— Я говорю с этой маской, государь, — ответил Морпа, указывая на чародея, — я был в пяти залах и в каждой встречался с этим чародеем.
— Что он вам предсказал?
— Ничего.
— Разве он немой?
— О нет! Он говорит чуть ли не на всех языках, кроме французского, — с ним беседовали по-итальянски, по-испански, по-немецки и по-английски, и он каждый раз отвечает, как коренной житель Италии, Испании, Германии и Англии, но, когда я заговорил с ним по-французски, он мне не ответил.
— Но кто это такой?
— Не знаю, но к нам идет Пизани, он расспросит чародея на итальянском языке, и, может быть, мы все узнаем…
Вошел маршал Пизани. Он не знал — или делал вид, будто не знает, — что находится в присутствии короля, потому что не обратил никакого
— Маркиз, — сказал Морпа, — представьте же нас этому великому чародею, который, кажется, ваш друг.
— Да, друг, — ответил Пизани. — Я спрошу его, хочет ли он отказаться от инкогнито, на которое имеет право.
Он сказал несколько слов по-итальянски чародею, который, не сделав ни малейшего движения, ответил на том же языке. Пизани повернулся к Морпа, который держал в руке свою маску, и представил чародея.
— Граф Белламаре из Венеции, — сказал Пизани. Морпа и граф поклонились друг другу.
— О! — продолжал Пизани, увидев входящего посланника одного немецкого двора. — Вот и барон Стош, я буду продолжать рекомендации. Любезный барон, граф Белламаре, венецианец.
Барон Стош взглянул на чародея, потом вдруг расхохотался. Подойдя к маске, он заговорил с ней по-немецки; чародей ответил так же свободно, как прежде говорил по-итальянски. Стош обернулся к маркизу Пизани.
— Вы представили мне этого господина, — сказал он, — теперь я вам представлю его, в свою очередь. Он согласен. — И, поклонившись, прибавил с улыбкой: — Барон Шевинг из Мюниха.
— Маскарадная шутка! — сказал Пизани.
— Здравствуйте, дон Луис, — сказал Морпа, кланяясь португальскому послу, проскользнувшему сквозь тесные ряды толпы в Цветочную гостиную.
Этот посол, герцог Сантарес, был щеголеватый лиссабонский вельможа, пользовавшийся большим успехом при версальском дворе.
— Здравствуйте, господа, — сказал .он, снимая маску одной рукой, а другую протягивая Пизани, Морпа и Ришелье, который также снял маску.
Кланяясь троим, португальский посол очутился лицом к лицу с чародеем, который не трогался с места. Дон Луис радостно воскликнул:
— Добрый вечер, Монферра! — сказал он по-португальски чародею.
— Добрый вечер, герцог, — ответил чародей на превосходном португальском.
— Вам здесь весело?
— Очень, сеньор!
Услышав эти слова, Пизани и Стош переглянулись с выражением поистине комическим, потом, повернувшись к послу, спросили в один голос:
— Вы знаете этого человека?
— Еще бы! — отвечал Сантарес. — Я знаю его уже десять лет и представляю его вам: это испанский маркиз Монферра. Он одно время жил в Лиссабоне, вот почему он говорит так же хорошо по-португальски, как по-испански.
— Ну! — сказал Ришелье смеясь. — Это начинает превращаться в загадку. Я намерен ее разгадать.
Король, сидевший в маске на диване, по-видимому, слушал с удовольствием то, что говорилось при нем. Чародей же оставался бесстрастен.
— Я требую разгадки! — повторил Ришелье.
— Может быть, этот господин объяснит нам все, — отвечал Пизани.
XXXIII
Чародей
Еще шесть человек вошли в гостиную — четверо мужчин и две женщины.