Рыцарь

Смирнов Андрей Владимирович

Рауль вздохнул.

— Когда Бернард отправил ко мне своего человека с посланием, головорезы Роберта уже подходили к городу. Это было вчера. Сейчас они наверняка захватили город и осадили Эгиллемский замок. Если мы отправимся завтра, то под Эгиллемом будем только еще через двое суток. Ты уверен, что Бернард продержится все это время? Я — нет.

— Да, я понимаю, — кивнул Родриго. — Но мы ничем не сможем помочь Бернарду, если прибудем в Эгиллем усталые, на взмыленных лошадях… нет, так мы много не навоюем. Завтра утром.

Где мы соединимся?

— Дорога на Эгиллем проходит мимо моего замка. Когда будешь рядом — пошли ко мне человека.

— Договорились. Буду в четыре пополудни.

— Идет. Если в пять тебя не будет, я пойду один.

— Не смеши меня! — воскликнул Родриго. — У тебя же людей в три раза меньше, чем у Роберта.

— Так пусть это будет вам упреком, барон Родриго.

— Раздери тебя дьявол, Рауль!!!

Рауль развернул лошадь:

— Счастливо оставаться, сосед! Завтра в четыре часа!.. Смотри, не опоздай!

Сопровождаемый своими людьми, виконт выехал из замка. Несколько секунд Родриго свирепо глядел ему вслед, потом скомандовал:

— …Франц, бери коня и езжай к Ангулему. Скажи, чтобы до заката он был здесь со всеми своими людьми… Жан, сгоняй в Марионэ… Да, я знаю, что ты там не был. Узнаешь у старосты, где кто квартирует… Так, теперь насчет жратвы и обозов… Черт побери, где Гумберт? Когда он мне нужен, никогда его поблизости нет!

— Он вроде б наверху, сеньор, — сказал Жан. — Я видел, как он в дверь входил.

Пробормотав ругательство, Родриго развернулся, собираясь направиться в дом, и едва не столкнулся со мной. Остановился.

— Вы слышали, что говорил Рауль, не так ли?

Я кивнул:

— Слышал.

— Просить вас поехать со мной я не могу — мы с вами друг другу ничем не обязаны. Это наши местные свары. Но, с другой стороны, я буду рад, если вы к нам присоединитесь.

— Ммм… Я с удовольствием поеду с вами.

— Отлично! Так и знал, что вас обрадует эта новость. Готовьтесь! Мы выедем завтра утром, с рассветом.

Сообщив мне эту «радостную» новость, Родриго направился к донжону.

Естественно, никакого удовольствия я не испытывал. Встревать в чужую войну мне совершенно не улыбалось. Но отказаться я тоже не мог. По здешним понятиям, в лучшем случае сочтут просто невеждой. А то и трусом.

Но какие бы чувства я ни испытывал к предстоящему нам «славному делу», следовало позаботиться о собственном вооружении. Поэтому я решил проконтролировать, как продвигается починка щита.

Починка щита продвигалась. Тибо за этим присматривал. Собственно, она уже подходила к концу. Ремень заменили, щит покрыли новой кожей. Кузнец как раз крепил ее заклепками.

— Готово, — наконец сообщил он нам. Мы вышли из кузницы.

— Раскрасить бы надо, — сообщил мне Тибо. — Только это в городе. Здесь мастеров нет.

— Добудь где-нибудь краску, и я сам его раскрашу.

— Как скажете, господин Андрэ… А чего они

тут все суетятся, не знаете?

— Так ведь война намечается.

— Война?

— Ага. Ну, не совсем здесь, а в каком-то Эгиллеме. И мы с тобой на нее поедем.

— Господи Боже!.. Что, опять на войну?!.

— Хватит ныть! Да, опять на войну. Пойди краску поищи.

Тибо краску нашел. Где-то в подсобке замка.

Красок было целых две: черная и белая. Черная немногим по виду и по качеству отличалась от смолы. Белая была больше всего похожа на известь.

Может, это и была известь.

Я соорудил из палочки, толстой нитки и тряпичных лоскутков две кисточки и резво взялся за раскрашивание щита. Благо образец у меня был — остатки старого изрубленного слоя.

Тибо повертелся рядом, посмотрел на мои старания.

— А ловко у вас выходит, господин Андрэ. Я и не знал раньше, что вы к рисованию способны.

— Четыре года ДХШ.

— Ч-чевво четыре года?..

— В далеком детстве, говорю, меня учили рисованию. Впрочем, это было так… мимолетно… Ты, наверное, и не помнишь.

— Не помню, — честно признался Тибо.

Уродливая зверюга со змеиным хвостом получилась что надо. Я даже пожалел, что нет ярко-красной краски — для глаз.

— Здорово, — одобрил Тибо, когда я поставил щит у стены и отошел на несколько шагов, чтобы полюбоваться на свое творение.

— А ты думал… Пока его не трогай. Пусть высохнет.

— Угу. Дайте-ка мне свой меч, ваша милость, подточить надо.

Этим вечером мы не пьянствовали и не обжирались. Та девица, которая играла вчера на мандолине, взяла этот инструмент и сегодня. В преддверии военной кампании она порадовала нас несколькими героическими песнями. Одна была особенно длинной и занудной — про какого-то Роланда, который долго дудел в свой боевой рог, а когда это ему не помогло, разрубил рог на две части и умер.

Зато народу за ужином было значительно больше, чем вчера. Прибыл Ангулем со своими ребятами. Как я понял, он был вассалом барона и держал от него какие-то земли на юге.

Спать легли пораньше — побудка планировалась еще до петухов.

Не знаю, что там вещал Рауль насчет медленных сборов, но выехали мы из замка с рассветом, как и собирались.

Исторические фильмы про рыцарей, которые стройными рядами едут на войну, — полная лажа. Предполагаю, что строем рыцари скачут только в двух случаях: на параде и собственно во время конной атаки. Во всех остальных случаях они ездят так, как хотят.

Нет, какой-то порядок в нашем воинстве имелся. Именно — какой-то. Состоял он в том, что впереди ехали всадники, за ними брела пехота, а за пехотой грохотали обозы. За обозами никто не шел — от них поднималась такая пылища, что издалека, наверное, должно было казаться: на дороге что-то горит.