Рыцари былого и грядущего. Том II
Шрифт:
Началась рукопашная, а точнее — бойня. Никто из людей Паранда не был готов к схватке — они шли избивать безоружных, не имея ни боевых навыков, ни оружия — с палками трудно противостоять мечам. Каждый взмах этих страшных клинков ложил на землю двух-трёх погромщиков. Уже несколько сотен тел устилали улицу. И всё-таки люди Паранда не бежали, пытаясь даже с палками бросаться на «ангелов». Один навык у них всё-таки был — неукоснительно выполнять распоряжения вождя. А Паранд, жмущийся у стене, непрерывно орал: «Бейте! Бейте! Бейте!».
Рядом с Парандом прилипли к стене пятеро гвардейцев, остальные
Бой понемногу продвигался назад по улице, «белые» теснили толпу, оставляя за собой ковёр из мёртвых тел. Хлестали фонтаны крови. Впервые в жизни вид крови не радовал Паранда. И вот на его лице появилась искажённая маска радости. Бойня продвинулась мимо них, «белые», сосредоточившись на толпе, не обратили внимания на тех, кто прилип к стене, и теперь Паранд видел их спины. Он оторвал себя от стены, гвардейцы последовали его примеру. Вшестером они набросились на атакующую тройку. Одного «белого» сам Паранд зарубил первым же ударом сабли — никакой он оказался не ангел. Двое других, однако, в последний момент почувствовав нападение с тыла, успели извернуться и отразить сабельные удары. Два гвардейца сразу же упали. Один «белый» вновь обернулся лицом к толпе, второй остался в одиночку против четырёх сабель. «Белые» дрались теперь спиной к спине. Гвардейцы Паранда умели фехтовать, но меч белого мелькал в воздухе, словно кровавая молния, успевая отражать все удары. Неужели и правда ангел?
Паранд заметил, что с флангов толпу атакуют ещё двое «белых». Видимо, стрелки из домов вылезли. Но вот один из них упал. На ногах оставалось не больше сотни погромщиков, но трое уцелевших «белых» уже явно теряли силы. Упал ещё один гвардеец. Это уже ничего не решало. Отбивавшийся от гвардейцев «белый» больше не имел сил атаковать и перешёл к обороне, которая с каждой минутой слабела. А поредевшую толпу так и не удалось заставить бежать. Она понемногу обтекала схватку и теперь уже «белые» бились в окружении. Паранд опустил саблю — без него закончат.
И тут произошло нечто неожиданное. С тыла на его людей набросились откуда-то взявшиеся пять воинов — они не были «белыми», но принадлежали, видимо, к той же кампании. Вновь прибывшие сражались кривыми саблями, их ярость была столь стремительна, что несколько десятков погромщиков полегли за минуту. От огромной толпы в семьсот человек уже ничего не осталось.
Паранд в оцепенении замер с обнажённым клинком, уже не присоединяясь к схватке. Всё было кончено. Добивали последних его людей. И тут он почувствовал укол в спину. Вяло обернувшись, он увидел откуда-то взявшегося ещё одного «белого». Одежда его была чиста и не запятнана кровью. Меч тоже чистый. «Он сегодня не сражался», — это было последнее, что в своей жизни подумал Паранд, повалившись на землю с раскроенным черепом.
С самого начала боя Андрей ничего не помнил. Позднее, напрягая память, он смог извлечь из неё лишь какие-то отрывочные образы: искажённые страхом и ненавистью лица, вкус крови на губах, отлетающие в сторону отрубленные руки и… ощущение лёгкости. Орудовать тяжеленным мечём было удивительно
Потом рассказали, как он, шатаясь подошёл к командору и затараторил:
— Мессир… надо срочно атаковать соседние кварталы… там ещё много этих изуверов… их надо уничтожить… всех до единого, — лицо его было искажено до неузнаваемости.
— Андрей, вложи меч в ножны, — спокойно сказал Дмитрий.
— Нет, нет, мессир… рановато… бой не закончен… разве вы не понимаете?
Дмитрий понял, что его друг не в себе, он медленно и осторожно взял его за руку, в которой Андрей сжимал меч, и попытался разжать пальцы, сомкнутые на рукоятке. Пальцы не разжимались, хотя Андрей не сопротивлялся. Он перестал бормотать и с удивлением смотрел то на командора, то на собственную руку. Князев понял, что сведённые судорогой пальцы легче сломать, чем разжать. Он бросил, ни к кому не обращаясь:
— Дайте медицинский спирт.
Извлекли откуда-то пузырёк, налили в походный стаканчик.
— Выпей, — громко и отчётливо скомандовал Князев, пристально глядя Сиверцеву в глаза.
— Это водка? — скривился Андрей.
— Стал бы я предлагать русскому офицеру водку. Это чистый спирт.
Андрей усмехнулся и залпом выпил. Через минуту он весь обмяк, меч сам выпал из руки, он сел на землю и снова начал бормотать:
— Вы не понимаете… бой не закончен.
Семьсот человек были вырезаны поголовно. Командор окинул взглядом улицу, заваленную трупами, и прошептал:
— Мы не хотели этого.
В лесу хоронили павших — Али и сержанта-моряка. Али похоронили по-тамплиерски, завёрнутым в белый плащ, лицом вниз. Князев сказал над его могилой:
— Это был очень чистый и возвышенный юноша. Мне кажется, в своём последним бою он уже был христианином. До встречи, Али.
Брат Жан сказал над могилой сержанта:
— Он был настоящим тамплиером. Мечтал стать рыцарем. Убеждён, что его мечта сбылась. Он стал рыцарем.
Неподалёку сложили костёр. Аккуратно положили на него окровавленные лохмотья своих белых плащей и некоторое время сидели молча вокруг костра. Никто не хотел говорить. Лица у всех были мрачные и сосредоточенные. Наконец Князев выдавил из себя, обращаясь к командиру пятёрки тигров, которые прибыли в последний момент боя:
— Вы спасли нам жизнь.
— Если бы мы прибыли вовремя, вашу жизнь не пришлось бы спасать. Мы очень виноваты.
— Это так, — отрешённо и без гнева сказал Князев. — Со своих за опоздание на сутки я содрал бы три шкуры.
Потом командор посмотрел на брата Жана, по лицу которого пробегали нервные судороги:
— Прости, брат Жан, что лишил тебя участия в бою, но ведь ты понял, что иначе было нельзя. К тому же именно ты прикончил лидера фанатиков.
— Вовсе не для того, чтобы «принять участие». Я видел, что он может уйти, а этого нельзя было допустить. Я спустился только тогда, когда стало очевидно, что бой выигран.