«Рыцари церкви». Кто они? Очерки об истории и современной деятельности католических орденов

Печников Борислав Алексеевич

В XII в. тамплиеры заняли первенствующее положение в крестоносных государствах на Востоке, имея в своём распоряжении многочисленные замки и крепости, а также большие земельные участки и угодья. В 1150 г. они как «храбрейшие и опытнейшие в ратном деле люди» получили в вечное пользование мощную крепость Газа, а в 1152 г. – всё то, что осталось от крепости Тортоза после разрушения её войсками Hyp ад-Дина, успешно выступившего против графства Триполи. Кроме того, «бедные рыцари Христа» владели и такими твердынями, как Торон де Шевалье, Бет Жибелин и др. А тамплиерские дома и воинские казармы, не имевшие ничего общего с монашескими кельями, были разбросаны по всему Иерусалимскому королевству и графствам

Антиохии и Триполи.

Надменность и далеко не монашеский образ жизни рыцарей ордена Храма были известны на всём пространстве от Святой земли до Португалии. Поговорку «пьёт как тамплиер» знали во всей Европе. А перед самой своей смертью отличавшийся явными прохрамовническими настроениями Ричард Львиное Сердце тем не менее не преминул произнести такую фразу:

«Я оставляю скупость цистерцианским монахам (по образу и подобию которых Бернар Клервоский и создал уставы тамплиеров. – Б. П.), роскошь – ордену нищенствующих братьев (францисканцы, доминиканцы, бернардинцы, кармелиты и др. – Б. П.), а гордость – тамплиерам».

Причём можно утверждать, что английский король под гордостью имел в виду именно гордыню, заносчивость и пренебрежение к другим. Маркиз Конрад Монферратский, который оборонял Тир от полчищ Салах ад-Дина, подчёркивал, что рыцари Храма «своей завистливостью вредили ему больше, чем язычники».

В марте 1185 г. скончался король Иерусалима Балдуин IV. В борьбе за его наследство великий магистр ордена тамплиеров Жерар де Ридефор нарушил клятву, данную покойному королю, и тем самым привёл христианскую общину в Палестине чуть ли не на грань междоусобной войны. И это был не единственный бесчестный поступок Жерара. Та надменность, с которой он обращался с сарацинами, привела фактически к прекращению долговременного перемирия – боевые действия вспыхнули вновь. В июле 1187 г. Ридефор послал своих рыцарей вместе с остатками крестоносного воинства на битву, окончившуюся катастрофическим поражением при Хаттине. Христианские войска были наголову разбиты Салах ад-Дином, и через два месяца завоёванный за сто лет до этого Иерусалим вновь попал в руки сарацинов.

А ещё через четыре года египетский султан захватил последний «вольный» город Палестины Сен-Жан-д'Акр, или Акру. Тамплиеры тоже сражались, обороняя осаждённый город, рухнувшие стены которого погребли под собой не только множество тамплиеров и их великого магистра, но и славу храмовников как «воинства Христова».

С потерей Святой земли фактически лишалось смысла само пребывание «рыцарей Христа» в этом регионе, ибо отсутствовал, как говорят французы, «raison d'etre» («смысл существования»). После падения Акры тамплиеры устроили свою резиденцию на Кипре, а затем окончательно перебрались в Европу.

Особенно много их осело в Лангедоке. Богатые землевладельцы юга Франции, которые либо сами являлись катарами, либо симпатизировали им, подарили ордену крупные земельные участки, замки и крепости. Бертран де Бланшефор, четвёртый по счёту великий магистр тамплиеров, происходил из семьи катаров. Члены его фамилии через сорок лет после смерти Бертрана плечом к плечу с другими катарскими аристократами сражались против северофранцузских и немецких крестоносцев во главе с Симоном де Монфором.

В альбигойских войнах тамплиеры были, по крайней мере внешне, нейтральными и ограничивались ролью наблюдателя. Однако великие магистры ордена даже в обращениях к папе подчёркивали, что настоящие крестовые войны следует вести лишь против сарацинов. Сохранились источники, где указано, что рыцари Храма предоставляли убежище многим катарским беженцам, нередко защищая их с оружием в руках. Если же посмотреть на состав ордена в начале альбигойских войн, можно отметить немалый приток

катаров в орден, где те получали высокие должности. А с храмовниками в те времена шутки были плохи и для Симона де Монфора. Известно, что в Лангедоке среди высокопоставленных тамплиеров было больше катаров, чем ортодоксальных католиков. Необходимо отметить, что эти катарские аристократы – в отличие от своих католических собратьев – оставались главным образом в Лангедоке, так что орден в этом регионе всегда мог опереться на испытанную и стабильную базу.

Связи тамплиеров с еретиками-катарами, их богатство и могущество стали вызывать тревогу у папской курии и европейских, особенно французских, монархов. А простолюдинам, в свою очередь, была непонятна та таинственность, которой окружали себя рыцари церкви: храмовники исповедовались только у орденских капелланов и никогда не допускали посторонних на свои церемонии.

– Почему же, – вопрошал недоумевавший народ, – это воинство Христово осело во Франции, а не в Испании, где истинные христиане сражаются против неверных сарацинов?

– Отчего же, – вторили им аристократы, – бедные рыцари церкви, коими называют себя тамплиеры, так пекутся о расширении и обогащении своих владений, о дальнейшем развитии торговли и о недостойном ни для монахов, ни для рыцарей ростовщическом деле?

– Зачем же, – восклицали монахи и церковные иерархи, – монахи-храмовники проявляют столь необычайный интерес к военному делу, ведь они не в Святой земле, а в Европе, зачем вербуют новых воинов, строят цитадели, укрепляют старые крепости и покупают так много оружия и боевых коней?

Ответ тамплиеров был один, весьма неубедительный, ибо далёкий от реальности:

– Мы готовимся к походу на Иерусалим, хотим отвоевать у неверных Гроб Господень!

К началу XIV в. у французского короля Филиппа IV, прозванного Красивым, созрел план очистить Францию от тамплиеров, которые и по отношению к монарху, на чьей земле они расселились и обустроились, вели себя независимо и высокомерно. Кроме того, Филипп был прекрасно осведомлён, насколько богаты храмовники: однажды, преследуемый парижской чернью, он нашёл убежище в Тампле – храме в центре французской столицы, воздвигнутом для капитула тамплиеров. К тому же король задолжал храмовникам деньги, много денег, и не смог бы расплатиться до конца дней своих.

И всё же Филипп отдавал себе отчёт в том, что рыцари-тамплиеры не только имели вооружённые силы, состоявшие из профессиональных воинов, но и были в отличие от королевской армии прекрасно организованы и дисциплинированы. Наряду с этим во Франции храмовники занимали важные посты и полностью выходили из-под власти Филиппа. Конфликт Филиппа с папой Бонифацием VIII, когда тамплиеры приняли сторону понтифика, показал, что рыцарей-монахов, пользующихся поддержкой римской курии, несмотря на все старания короля, трудно обвинить в ереси только на том основании, что они были нейтральны в альбигойских войнах.

Тогда Филипп начертал прошение великому магистру, где просил оказать ему честь и сделать его, короля Франции, почётным рыцарем ордена тамплиеров. Жаку де Моле, тогдашнему главе храмовников, было ясно, что монарх тщится рано или поздно добиться достоинства великого магистра, чтобы превратить затем это звание в наследственное для французской короны. В учтиво-цветистых, но твёрдых выражениях де Моле отверг притязания Филиппа.

Тогда король через своего ставленника – нового папу Климента V попытался подойти к тамплиерам с другого конца: курия высказала целесообразность слияния ордена Храма с его постоянным соперником – иоаннитами. Де Моле ответил решительным отказом, ибо понимал, что для тамплиеров такой альянс под эгидой папы и Филиппа Красивого будет означать конец независимости.