Рыцари черешневого цветка
Шрифт:
Виктор закрыл тетрадь и погасил фонарик. Сон обязался побороть его.
Самым упертым противником сна оказался Тик. Он старался не спать как только мог: щипал себя, проводил пальцами, макнув их в холодную воду, по глазам, но чаще всего — ощупывал волшебную коробочку и с отчаянием искал в своем воображении магическое слово. Несколько раз он, проговорив слово «Звонок», освещал фонариком руку, ногу, даже лицо. Но каждый раз видел освещенные части тела, и каждый раз кто-то шипел на него, чтобы он погасил свет. Итак, видели и они его. Так как если бы не видели, то пришли бы в изумление, сказали бы что-то другое…
— Ты спишь?
— Нет, Тик. А ты почему не спишь?
— Просто так… Мария, ты знаешь волшебное слово?
Марии хотелось сказать брату несколько горячих слов, но, ощутив его по-настоящему возле себя, почувствовав его дыхание и стук сердца в этом мраке и ужасе, неожиданно стала нежнейшей и наилучшей сестрой из всех, кого мог себе вообразить малыш со светлыми волосами. — Какое слово, Тик?
— Слово из сказки… Ты же знаешь!.. Слово, которым делаются чары, слово, которым открывается… ну, ты же знаешь…
— А-а-а! — в конце-концов поняла Мария. — Теперь я знаю, что с тобой. Ты думаешь, что мы в пещере Али-Бабы и ты забыл магическую фразу. Так, Тик?
— Я забыл ее… — сказал малыш, хоть он не мог ничего забыть, так как этой сказки не читал. — Скажи!
— Сезам, откройся. Вот она!
Тик мысленно прошептал оба слова и начал ощупывать себя, хотя еще заранее ощутил, что это неправильные слова. Но вспомнил, что дед Тимофте не говорил, что коробочка имеет способность превращать людей в пыль. Она только могла делать их невидимыми. Поэтому он засветил фонарик, высунул язык и осветил себе лицо.
Мария глянула на него, готовая обругать, но снова вспомнила, где они, поэтому голос ее прозвучал кротко, нежно:
— Тик! Некрасиво показывать язык… Лучше ложись спать. И я тоже буду спать…
— Пожалуйста, Мария… Скажи мне другое волшебное слово…
— Ей-богу, Тик, пора спать…
— Я очень, очень тебя прошу, скажи…
— Абракадабра…
— Как? — испуганно спросил собственник волшебной коробочки.
— Аб-ра-ка-даб-ра! — шепотом произнесла по слогам Мария.
— Абракадабра! — очень четко на этот раз удалось повторить малышу.
Потом он еще прошептал это слово несколько раз, засветил фонарик и снова высунул язык.
— Тик!.. Ты сердишь меня… Хочешь разбудить всех? Они только заснули. О господи…
Не чувствуя за собой ни малейшей вины, малыш попробовал еще раз:
— Мария… Ну, пожалуйста… — но передумал, растроганный ее усталостью.
— Что ты хочешь, Тик? — спросила она сквозь сон.
— Доброй ночи. Мария… — прошептал малыш.
Марии не удалось ответить, так как сон в один миг схватил ее в свой мягкий мешок. Тик еще некоторое время лежал с бодрыми мыслями, уставившись во тьму. Но вот и у него сперва закрылись глаза, а потом перепутались и мысли.
— Абракада… — еще прошептал он, но голова его уже мягко скользнула на руку, не в силах задержаться и даже не осознавая этого.
Первый сон перенес Тика в фантастический подземный мир. Какой-то невидимый великан
Если бы мрак хотя на миг мог раскрыл глаза, то он навеки запомнил бы как ценнейшее украшение пещеры улыбку белокурого лохматого малыша, который через миллионы лет прибыл в свое сокровенное царство.
Время не подчинялось ни одним законам и не имело ни малейшей ценности в бесконечной ночи, сквозь которую шли два преследователя. Кажется, прошли дни, месяцы, может, прошло даже несколько жизней, с тех пор, как они ушли из дневного света. Иногда они петляли, взбираясь на обрывистые берега и крутые скалы возле большого озера, заходили в какой-либо туннель, где было полно впадин и ниш. Бородач освещал дорогу, останавливаясь лучом на скалах возле каждого поворота. Они шли, не перебрасываясь ни одним словом, стараясь не создавать никакого шума. Предчувствовали, что уже близко возле места, где остановились отдохнуть те, кого они преследовали. Несколько раз усталость кандалами сковывала их ноги, но им удавалось высвободиться от них невероятными усилиями.
Свет фонаря неожиданно выхватил длинную резиновую лодку и даже детскую руку, которая опустила пальцы в воду. Охотник хотел было сразу броситься вперед, прямо по воде, но бородач остановил его, сжав руку, словно тисками. Потом, не говоря ни слова, потянул его к себе, и они снова пошли — только не вперед, как до сих пор, а назад, к озеру.
Охотник подчинился, и когда они отошли уже довольно далековато от места, где видели лодку, он выдернул руку и злобно прошептал:
— Ты сошел с ума, друг? Хочешь, чтобы они убежали? Честное слово! Мы должны их взять!
— Стой! Не спеши, словно безумный! Надо иногда обращаться и к той штуке, которую носишь на плечах. Что ты хочешь делать?
— Я знаю, чего хочу! Что угодно!
— Вот что, друг! Сейчас мы заключим соглашение! Прежде всего нужно забрать у них трофей! Во-вторых его надо забрать так, чтобы они не заметили нас. А потом уже устроим личные дела.
— То, что ты предлагаешь, мне не подходит. Честное слово. Если удастся забрать так, чтобы они не услышали, то сразу пойдем прочь…
— Хорошо… — сказал бородач. — Если они нас не услышат, и мы убедимся, что они нас таки не заприметили, тогда посмотрим, как нам быть дальше. Может, мы не рискуем ничем…
— А как же мы его заберем?
— Так, чтобы они не услышали… А если услышат, то чтобы не узнали. Хитростью, сударь!
— Господи… Лишь бы не проснулся никто!.. Если они узнают нас — то конец! Честное слово — тогда им не будет спасения!
— Смотри, друг! Лучше всего было бы, чтобы ты превратился в привидение и молча, словно призрак, пошарил в их вещах.
Охотник вздрогнул. Это было единственное, до чего он не додумался, и это показалось ему разумным:
— Даже Добреску не нашел бы ничего лучшего, честное слово! А я же их уже пугал духами…