Рыцари пятого океана

Рытов Андрей Герасимович

Гитлеровцы защищались отчаянно. Однако это не спасло их. Могучими ударами артиллерии, танков, авиации, неудержимым напором сухопутных войск оборона противника была прорвана. Основной успех обозначился в полосе 51–й армии, которую поддерживала 8–я воздушная армия. Здесь-то 11 апреля и был введен в прорыв 19–й танковый корпус. В первый же день он с боями прошел шестьдесят пять километров и к вечеру занял Джанкой. Вырвавшись на степные просторы, стальная лавина, надежно прикрытая с воздуха нашей авиацией, крушила на своем пути все преграды. Танковый корпус во многом предрешил успех всей операции.

12 апреля началось

преследование отступавшего противника по всему фронту. На второй день были освобождены Симферополь и Евпатория, затем Бахчисарай и Судак, а 15 апреля подвижные части уже вышли к внешнему оборонительному обводу Севастополя.

Советские самолеты находились в небе почти беспрерывно. Наше господство над противником было полным. Действия авиации заранее планировались так, чтобы воспретить удары вражеских бомбардировщиков по советским войскам, держать под постоянным воздействием аэродромы неприятеля, огневые позиции его артиллерии и минометов, выводить из строя танки, сопровождать свою пехоту.

Наступала ночь, и па смену дневным бомбардировщикам, истребителям, штурмовикам поднимались ночные бомбардировщики соединения генерала Кузнецова. По-2 с малых высот бомбили аэродромы, пути сообщения, ни на минуту не давали врагу покоя. Когда выдавалась плохая погода, экипажи ходили почти над самой землей и сбрасывали бомбы с взрывателями замедленного действия.

Завоеванию безраздельного господства в воздухе во многом способствовало то обстоятельство, что мы накануне операции нанесли по вражеским аэродромам неожиданный удар. Идея эта возникла дней за пять до наступления. Мы с Хрюкиным сидели на его КП и прикидывали, как обезвредить вражескую авиацию. У фашистов было до трехсот боевых самолетов — сила, с которой нельзя не считаться. И мы решили сделать упреждающий налет на вражеские аэродромы.

На следующий день Хрюкин вылетел к Толбухину и вскоре позвонил мне:

— Все в порядке. Замысел одобрен.

Действия авиации в период наступления наших сухопутных войск произвели на представителя Ставки маршала А. В. Василевского благоприятное впечатление. Наблюдая с КП командующего фронтом, как под прикрытием истребителей наши штурмовики наносят удары по переднему краю вражеской обороны, он похвалил:

— Молодцы летчики!

Оценку представителя Ставки мы сразу же передали в соединения. Это вызвало новый патриотический порыв среди авиаторов. Приходилось даже сдерживать некоторых летчиков, увлеченных азартом боя.

Когда войска, прорвав оборону противника, продвинулись вперед и шум сражения начал несколько стихать, я подошел к Василевскому и представился. Он выслушал меня и спросил, давно ли мне присвоили звание полковника.

За меня ответил Тимофей Тимофеевич Хрюкин.

— Он, товарищ маршал, еще до финской войны был полковым комиссаром. В начале Отечественной ему присвоили звание бригадного комиссара, а когда ввели единые звания — почему-то опять сделали полковником.

•Василевский рассмеялся и пообещал разобраться.

Вскоре после этого поступил приказ о присвоении мне звания генерал — майора авиации, а в газете был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении меня орденом Суворова.

…За давностью времени трудно вспомнить все перипетии сражений тех дней, но наиболее яркие эпизоды сохранились на всю жизнь.

В одном из наших соединений был застенчивый,

молчаливый летчик — штурмовик Леонид Беда. Глядя на его худенькую, почти мальчишескую фигуру, никто бы не сказал, что этот старший лейтенант — грозный боец, наводивший ужас на гитлеровских захватчиков. Он но знал страха в борьбе, всегда рвался туда, где было наиболее опасно.

Однажды Леонид Беда повел группу самолетов на штурмовку вражеского аэродрома. Хорошо поработали экипажи: вывели несколько машин из строя, подожгли склад с горючим. А когда собрались уходить домой, прямым попаданием зенитного снаряда повредило машину командира. Он передал по радио:

— Отказало управление. Иду на посадку.

Один из ведомых Беды, младший лейтенант Берестнев, не раздумывая, предупредил товарищей:

— Иду выручать командира.

К приземлившемуся в поле самолету кинулись немцы, но летчики — штурмовики лейтенант Брандис и младший лейтенант Амшеев открыли огонь и заставили их залечь. Леонид Беда и его стрелок Романов выстрелами из пистолетов вывели из строя приборное оборудование и бензиновые баки своего самолета и бросились к «илу» Берестнева. Как они втроем поместились в тесной кабине воздушного стрелка — трудно сказать. Только через минуту машина, подпрыгивая на кочках и выбоинах, уже устремилась на взлет.

Узнав об этом, я тут же позвонил редактору армейской газеты и попросил его подробно описать подвиг Берестнева. Сообщение о благородном поступке летчика в тот же день телеграфом было передано во все соединения.

…В составе 8–й воздушной армии был 9–й истребительный полк, который по справедливости называли созвездием Героев.

В разгар Сталинградской битвы гитлеровское командование перебросило туда 52–ю эскадру, считавшуюся ударной мощью германской авиации. Ее костяк составляли ветераны воздушного флота. Многие из них участвовали в боях на стороне Франко в Испании. Делалась ставка на то, чтобы навести страх и ужас на защитников советского неба.

Против отборных фашистских вояк требовалось создать не только надежный щит, но и разящий меч, который бы оказался в состоянии нанести по ним смертельный удар, развеять в прах не в меру раздутую славу фашистских асов. С этой целью и был сформирован 9–й истребительный полк. В его ряды влились многие уже прославившиеся к тому времени советские летчики. При отборе к ним предъявлялись высокие требования: иметь на своем счету не менее пяти сбитых фашистских самолетов, являть собой пример отваги и товарищеской верности. Преобладающее число летчиков полка были коммунистами, готовыми в критическую минуту лучше умереть, нежели изменить воинскому долгу.

Возглавил отборную гвардию советских асов бесстрашный боец и талантливый авиационный командир Лев Львович Шестаков. Полк Шестакова только за десять дней боев уничтожил пятьдесят вражеских самолетов. Особенно много ему пришлось поработать, когда гитлеровцы по воздуху пытались прорваться к окруженной в Сталинграде армии Паулюса.

За плечами Шестакова был к тому времени уже немалый боевой опыт. С фашистами он померился силами еще в небе Испании. О нем в свое время рассказывал мне Павел Васильевич Рычагов. Судя по наградам, которыми Советское правительство удостоило молодого летчика — добровольца, воевал Шестаков храбро. Грудь его украсили высшие боевые отличия — ордена Ленина и Красного Знамени.