Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом
Шрифт:
— А стену можно пробить? — осведомилась Мария.
— Мне кажется, стена тонкая, за ней явно ощущается пустота, — успокоил ее Урсу. — Ну-ка посторонитесь немного.
Он стал наносить легкие удары киркой и сам удивился, когда обнаружил за тонким слоем штукатурки металлическую плиту.
— Стало быть, это все-таки потайной вход, Урсу! — обрадовано заметил Дан.
Силач продолжал все так же споро трудиться. Обнаружив трещину между металлом и стеной, он подцепил плиту киркой и дернул. Железная плита, отделившись от стены, открыла
— Потрясающе! — воскликнул Дан. — Видите? Значит, разгадка все равно здесь, в Вултурешть… Лучия, ты вполне достойна поцелуя… Одной знакомой мне личности…
Лучия не обратила внимание на слова Дана, не заметила она и того, как покраснел Урсу и как торопливо сунул голову в колодец, делая вид, что хочет рассмотреть его до самого дна.
— В колодце железные ступени, вернее, скобы, — объяснил он, повернув к ребятам свое побагровевшее лицо. — Я спускаюсь.
— Стой! — повелительно крикнула Лучия. — Так нельзя. А вдруг какая-нибудь скоба… — Она не договорила, боясь произнести страшное слово. — Нет, мы сейчас обвяжем тебя веревкой.
Урсу безмолвно повиновался приказу первой среди равных, тем более что все остальные тут же поддержали ее. Обвязав грудь веревкой, он сделал свободный узел, который не мешал движениям и мог затягиваться только при падении. С собой он прихватил фонарь, железный прут, топор и ножичек. Веревка была длинная — около двадцати метров, и это внушало спокойствие.
Урсу начал спускаться. Друзья наверху осторожно разматывали веревку. Останавливаясь на каждой ступеньке, Урсу с помощью фонаря, молоточка и прута исследовал стенки колодца, чтобы убедиться, что в цилиндре нет тайного входа, туннеля или чего-либо подобного. Но ничего таинственного в колодце не оказалось. Загадкой было само его происхождение, его назначение здесь, над крепостью. Это был очень глубокий колодец, совершенно высохший, который раньше несомненно служил только источником воды.
Урсу вздохнул. Нечего тут терять время. Он ловко выбрался наверх. Несколько минут он с трудом переводил дух — пришлось оставить душное помещение. Полежав немного на траве, он сообщил товарищам:
— Ничего. Абсолютно ничего.
— Расскажи это кому-нибудь другому, — усмехнулся Дан. — Хочешь преподнести нам сюрприз…
— Я бы с удовольствием, — рассмеялся Урсу, — но, к сожалению, наш потайной вход не что иное, как обыкновенный колодец.
— А ты хорошо осмотрел стены колодца? На каждой ступени?
— Да! — уверенно ответил Урсу.
— И дно? — вмешалась Мария.
— И дно.
— А какова глубина колодца? — осведомился Дан.
— Около 30 метров…
— Сколько? — вскинулась Лучия. — Или мне померещилось?
— Три-дцать! — отчеканил Урсу и лишь потом понял, что выдал себя. — Ну, точнее — 20 и еще 10… 20 и 10, как сказал бы автор грамоты.
— Зачем же ты сказал, что исследовал и дно? — спросил Дан.
— А я спустился по скобам
— А скобы докуда стоят? — снова язвительно спросила Лучия.
— До самого дна! — тут же парировал Урсу.
— В таком случае мои расчеты не оправдались, — с сожалением заметила Лучия.
— Какие расчеты? — спросил в свою очередь Урсу.
— Так, кое-какие цифры в грамоте.
Все сделали большие глаза. Ведь в грамоте говорилось: «Затем с бережением считай ступеньки, однако не на последней остановись». Но Лучия думала не об этой фразе.
— Вернее, там было не 30, а что-то около 25 ступенек, — поправился Урсу.
— И на каком расстоянии друг от друга? — полюбопытствовала опять Лучия.
— Приблизительно на метр…
— Ура! — загорелся Дан. — Тогда у нас есть еще шансы! Чего же ты хвалился, Урсу, что осмотрел дно колодца? Или ты думаешь, что в луче фонаря можно все рассмотреть? Что, если там вход в подземный переход?
— Никакого там перехода нет, — сухо возразил Урсу. — Я опустился на самое дно. Колодец, и больше ничего. Вот тебе кусок разбитого горшка с самого дна.
— Как же ты туда спустился? — удивилась Мария.
— Там были … я вырыл ступеньки в стене, честное слово…
— Нашел! — спас его вовремя Дан. — Колодец — это тот самый источник, о котором говорится в грамоте. Фраза о нем следует почти сразу после этих самых ступенек: «Затем остановись у источника…»
— Вряд ли! — умерила его пыл Мария. — Если только Урсу не заметил на пути ко дну рощу, заросшую бузиной. Ведь после ступенек в грамоте говорится: «после чего вольготно бреди по лесу, заросшему бузиной». Где же эта роща? Посреди колодца, что ли?
— Вот оттого, наверное, и убили третилогофэта, — язвительно заметил Дан. — Уж слишком все запутано в его документе… Что до меня, я сдаюсь. У меня голова пухнет.
— Ну и молодец!
Это веселое, но не без укоризны восклицание донеслось откуда-то со стороны. Четыре чирешара, стоявших над кручей, вздрогнули, посмотрели вниз и увидели человека, который сегодня нежен был им как никогда. У подножия горы, подбоченившись и весело глядя на них, стоял высокий загорелый юноша. На нем была влажная от пота майка, на руке висела рубашка. Виктор!
В селе Кэлцуну, в покосившейся хибаре напротив церкви, Тик расспрашивал старуху со сморщенным лицом, клювообразным носом и глазами-бусинками.
— Так что же, родимый, нужно ему от меня, этому буйволу Сафту?
— Чтобы вы назвали того пьянчугу, что отдал ему сверток.
— Это того-то забулдыгу, что не знал в какой день недели упился?
— Того самого, — подтвердил Тик, ничему больше не удивляясь.
— Велика важность! Этот прощелыга в красных щиблетах, не наш, не местный. Может, когда и был, да теперь живет в столице. Делишки обделывает на скотной ярмарке. Шалавый он какой-то… Пэскуцэ Гытланом зовут.