Рыцари Старой Республики: Я, Реван
Шрифт:
Вряд ли во сне можно адекватно воспринимать события. Вряд ли то, что происходило со мной в далёкой-далёкой галактике, вообще можно воспринимать адекватно. Но в тот момент я чувствовал, я с мертвенной уверенностью знал, что этот удар станет для меня последним. Во сне, в «игре»… сейчас я не различал, не мог различить эти грани реальности, даже если бы захотел.
Страх, проводник и порождение Тёмной Стороны, охватил меня. Нечем было прикрыться, некуда бежать.
У меня не было рук: я не мог поднять их на свою защиту.
У меня не было ног: всё растворилось в стелющейся
И тогда, словно погружаясь в свой безмерный и бесконечный ужас, я отпустил стержень упрямства, который держал меня всё это время.
Я упал. Я вжался в землю. Я спрятался в сером тумане. И серый туман, перестав быть врагом, укрыл меня от тёмно-алого света вражеских клинков.
Я стал невидим и недостижим. И почувствовал, как изумлённо застыли Реван с Малаком.
Надо было решать, что делать дальше. Но прежде, чем я позволил себе дышать и осмелился поднять взгляд на мрачные тени со световыми мечами, чьи-то тонкие сильные руки схватили меня за плечи.
Знаю, знаю, о чём вы сейчас подумали. Но нет: я в тот момент не обосрался. Хотя и был на грани.
– Мак! — закричала в лицо мне Бастила. — Быстро вставай! Он здесь!
– Почему вы меня всё время будите и трясёте?.. — пробормотал я, спуская ноги на пол. — Кто здесь?
– ОН здесь. Малак на орбите!
64.
Некоторые ситуации в моей жизни повторялись раз за разом, словно Сила подталкивала меня к выбору правильной ветки в диалоге, а я никак не мог понять, куда тыкать мышкой. То ли нужный навык не прокачал, то ли флаги в скриптах не сработали… Наверное, это и в обычной, «реальной» жизни точно так же. Но почувствовал и понял я это только здесь, в мире, который стал для меня настоящим с самого начала… а я всё зачем-то уговаривал себя, будто нахожусь в игре.
Нет. Игры закончились: на орбите Коррибана висел флагман Малака.
«Левиафан» вывалился из гипера в гордом одиночестве, без эскадры сопровождения. Очевидно, кто-то так сильно торопился на свидание со мной-Реваном, что плюнул на осторожность. Плюнул, понятно, не в буквальном смысле: у Малака не было нижней челюсти.
А у меня не было флота, которого следовало бы опасаться даже очень одинокому линкору.
У меня даже полноценного брандера не было: мы не успели купить барадий, а если бы и успели купить, то не имели времени загрузить его на «Ла Фудр». Оставалось надеяться, что хватит того количества, которое хранилось на самом «Варяге».
Или попытаться снова сбежать.
– Успеем! — сквозь зубы пробурчал Онаси. — Не «запросто», но… я вытяну, даже с этой бандурой под брюхом!
– Взрывчатки… хватит? — спросил я, нисколько не сомневаясь в способности Карта «вытянуть». Ну, в очередной раз сбежим, а дальше-то что? Такого удобного случая, когда «Левиафан» даже без эскорта, может больше и не подвернуться.
– Должно хватить, — сипло сказал Кандерус. — Но на серьёзный урон не рассчитывай.
– Выбить движки сумеем? — спросил я, думая, можно ли классифицировать это как «серьёзный урон».
– Нет, — качнул головой мандалорец.
– Сумеем, — вмешался Карт.
–
– Сумеем! Движки — это не только движки. Это аппаратура согласования, генераторы… сутки потери хода я гарантирую.
– Если очень повезёт.
– Если очень повезёт, — согласился Карт, лихорадочными движениями переключая что-то на пульте. В кресле второго пилота сосредоточенно отслеживала показания приборов Бастила.
Перегруженный корабль тряхнуло.
– А если не повезёт? — спросил я.
– То не повезёт, — покладисто сказал Ордо.
– Великая Сила не знает… — начала было Бастила.
– Всё она знает, — сказал я, хватаясь за спинку кресла. — Карт! Курс на сближение.
У крейсера класса «Интердиктор» три основных движка и четыре вспомогательных. Вынести такое хозяйство с помощью жалких четырёх контейнеров барадия, а именно столько хранилось у нас в трюме ещё с Татуина, конечно, было невозможно. Но вот сделать так, чтобы экипаж корабля некоторое время не мог пользоваться энергетикой приводов — это вполне реально.
Особенно, если точку приложения взрыва выбирает джедай. Особенно, если джедаев целых четверо. Считая одного недо. По одному на контейнер.
Может быть, наших объединённых умений и не хватило бы на то, чтобы протаранить «Левиафан» разогнанной болванкой из гипера. Но уж скинуть брандер так, чтобы тяговый луч затащил его именно в главное уязвимое место линкора, на стыке дорсальной и вентральной структур...
– Заалбар! — заорал я, кидаясь к стыковочному отсеку.
Грузовых экзоскелетов, как в фильме «Чужие», у нас не было: приходилось полагаться на вуки. Первый ящик Заалбар приволок в одиночку, и мы с Биндо, проклиная тесноту и избыток искусственной гравитации, приняли его на репульсорном поддоне через заранее прорезанное в крыше «Ла Фудра» отверстие. Придумать хоть какое-то подобие грузового лифта никому и в голову не пришло: на Коррибане нам казалось, что времени ещё полно.
Теперь время поджимало. Карт объявил тридцатиминутную готовность к сбросу брандера. Я попросил его выиграть ещё хоть четверть часа, но что-то там с глиссадой… угловыми курсами… в общем, иначе мы рисковали не набрать достаточное ускорение для выхода в гипер.
В этих вопросах я предпочитал Карту доверять. Отличный пилот, опытный тактик: он не только выведет нас куда надо, но и сумеет создать у противника впечатление, что мы движемся против собственной воли. Поэтому я вернулся к барадию: оставалось перегрузить, закрепить и снарядить запалами ещё три здоровенных ящика.
– Заалбар! — закричал я, по пояс высовываясь в проём. Физиология вуки не позволяла использовать те радиостанции, что у нас были: приходилось общаться голосом. — Заалабар! Ну, где ты там застрял?..
Вуки молчал. Я разозлился уже всерьёз, подтянулся на руках, втащил себя на «Варяг» и побежал к грузовому трюму. Удивительно: обычно нехватку времени я ощущал как бы более душой, а сейчас — скорее разумом. Словно торопиться особо и не следовало.
И только добежав до отсека, где хранился наш запас барадия, я всё понял. Партия была проиграна ещё до её начала.