Рыцарская сказка
Шрифт:
– Можешь, есть мой хлеб. Господи, дай мне сил. Неужели я отсюда никогда не выйду и сердце мое не возрадуется, упоенное местью? Как-то грустно осознавать свое бессилие, зная, что владеешь мечом, который может сокрушить твоих врагов. Иметь меч и не иметь сил поднять его. Где же справедливость, Господи, за что ты меня так покарал?
– Ты слишком много возомнил о себе, гордости в тебе много, а Бог гордых не любит, – сказал Иоганн, прожевав хлеб, и добавил: – Будь попроще, и народ потянется к тебе.
– Умереть такой собачьей смертью! Разве я не достоин большего? – вопрошал Арнульф.
– Достоин, – поддакивал Иоганн, –
– Не может быть, чтобы я умер просто от дряхлости и болезни, в полном забвении и одиночестве.
– Что ж ты думаешь, что я умру раньше тебя? – усмехнулся Иоганн. – Не волнуйся, я закрою тебе глаза. Одно могу сказать: какой смерти ты достоин, такой ты и помрешь.
– Легко ты о чужой смерти говоришь, потому что уверен – твоя далеко, только человек может и при жизни умереть, – вздохнул Арнульф.
– Да уж мертвый умереть не может, – рассмеялся Иоганн.
– Ты меня не понял, – устало произнес Арнульф.
– Да давно я тебя понял, – разозлился Иоганн, – грамоте обучился и решал: ах, какой я умный. А когда из грязи тебя вытащили да хорошее место дали, и вовсе возомнил о себе Бог знает что: я умный, я люблю свободу, я хочу равенства, я бунтарь. Козел ты старый, вместо благодарности куражиться стал. Вот и получил по заслугам: как аукнется, так и откликнется. Я давно понял, что ты в князья хотел да тебя не пустили, вот ты на них и обиделся и вздумал свой характер показать. Да только церемониться с тобой не стали, быстренько обломали. Хм, бунтарь.
– Это все неправда, я их всегда ненавидел.
– Точно, потому что они тебя никогда за своего не считали, – добавил Иоганн.
– Это неправда, неправда, я вовсе не хотел этого, ведь с моим умом… если бы я хотел… да стоило мне…
– Перед смертью-то хоть сознайся себе, что хотел, – немного резко произнес Иоганн.
– Нет, они мои враги и я отомщу им всем. Я знаю, как вызвать ураган, который сметет их, превратит в прах. Господи, яви свою милость, сделай так, чтобы я вышел отсюда и моя благодарность тебе будет безгранична, – голос Арнульфа звучал твердо и убедительно.
– И еще я тебе хочу сказать: ты не понял самого главного. Тебе надо было упасть им в ноги и лизать их сапоги, пока они сами не велели тебе прекратить. А ты хотел остаться с поднятой головой. Глупец, ты не понял этого, что я понял даже из твоих рассказов: твоя поднятая голова оказалась выше всех, и ее, конечно же, удалили. Все они ползают ужами друг перед другом, и свой для них тот, кто умеет извиваться и не боится грязи. И они правы: тот, кто хочет остаться чистеньким, в душе законченный подлец или уже просто дурак.
– Ты учишь меня жить, – усмехнулся Арнульф, – но разве мы не оба здесь? Разве не оба сгнием здесь заживо? Я чуть раньше, ты чуть позже. Если бы мне довелось отсюда выбраться…
– Ты бы уж им отомстил бы! – со смехом воскликнул Иоганн. – Но как, хотел бы я знать?
– Зачем тебе это знать? Ты не сможешь воспользоваться моими знаниями. Лучше я расскажу тебе сказку, послушай. Далеко-далеко отсюда, в теплом синем море жил дракон, и не было в море никого сильней и страшней его. Ужасен был его гнев, но и спокоен он заставлял всех трепетать. Только время от времени одолевала его болезнь, от которой было лишь единственное средство – сердце льва, но не любого, а только необыкновенно сильного и храброго. Поэтому раз
Голос Арнульфа звучал как-то странно, будто он эту сказку рассказал самому себе.
– Но самое главное, если кто-нибудь сумел открыть льву правду и тот отказался бы от предложений рыбы, то гнев дракона не знал бы границ. Очень многие расстались бы с жизнью, очень многие.
Арнульф умолк.
– Ты мне сказки не рассказывай, я не ребенок, – проворчал Иоганн, а про себя решил запомнить все дословно, не просто же так ее рассказал.
– Господи, я верю: рано или поздно ты сделаешь так, что все эти господа, присылающие нам объедки после пира, окажутся на моем месте, а я на их.
– Так тебе что не нравится: объедки или то, что они пируют без тебя?– засмеялся Иоганн.
Арнульф насторожился, ожидая очередного подвоха.
– А по-моему, ты хочешь отомстить за то, что родился не князем, только ведь они в этом не виноваты. Тебе слишком долго пришлось терпеть унижения, а когда ты захотел, чтобы унижались перед тобой, то оказалось, что это делают не перед всеми, тогда ты и взбеленился. Ты хочешь отомстить не за свое унижение, а за то, что тебе не удалось унизить других. Дал в долг, желая получить проценты, – но ни процентов, ни долга. Получилось, что ты задаром дерьма наелся, это-то тебя и гложет, только зря ты переживаешь, ты ведь сам такое же дерьмо. Правда, может, ты этого до сих пор не знал, так теперь знай. А, что молчишь?
– Ты просто глупый мальчишка, нашкодивший мальчишка, которого надо выдрать розгами. И все, что ты здесь говорил, – полный вздор. Что ты можешь понимать во мне?! – Арнульф раскричался не на шутку.
– Ладно, заткнись. Дай полежать спокойно, – вяло отмахнулся Иоганн.
Иоганн лежал и улыбался, радуясь, что удалось немного подразнить Арнульфа. Он уже было решил повернуться на бок и поспать, но тут вдруг что-то заставило его насторожиться.
Он почувствовал чуть заметное веяние воздуха вокруг лица. И вместе с тем была полная тишина при абсолютной темноте. Иоганну стало не по себе.
– Послушай, Арнульф, или я схожу с ума, или передо мной кто-то летает, – сказал Иоганн и сел.
– Господи! – закричал Арнульф не своим голосом. – Господи, Иоганн! Господи…
– Да перестань ты визжать! – приказал Иоганн и встряхнул Арнульфа.
– Иоганн, быстрее зажги факел, быстрее. Это летучие собаки-вампиры. Господи, мы пропали. Они же питаются кровью, и раз вылетели на охоту, обратно не уберутся, пока не напьются крови хотя бы одного человека. Иоганн, факел, быстрее зажги факел, они боятся огня. У нас же был факел, его забыли надсмотрщики.