Рыцарские грезы
Шрифт:
— Нарушаю все правила… снова. Мне не следовало сюда приходить. Но с другой стороны, я не должна была быть в магазине, когда у вас сломалась машина. Только у меня не было другого выбора. И сейчас тоже. Мне нужно все исправить, пока не поздно.
— Исправить?
Эстер улыбнулась.
— Ваш счастливый конец.
Сильная боль вспыхнула в правом виске и Тарин потерла голову. Все верно. Она свихнулась. И с этим ничего нельзя поделать. Разве что ей стоит позвонить в психушку.
— Вы не сумасшедшая, — тихо возразила Эстер. —
— Кого потеряли?
— Писателей, — просто ответила Эстер. — По каким-то причинам многие из вас отрекаются от того, что слышат и видят в своем сознании. Если их игнорировать, образы накапливаются и потом вы творите всевозможные странности. Говорите сами с собой. Мучаетесь кошмарами. Грезами. Полной анархией и хаосом. Не успев понять, что произошло, писатель либо сгорбившись сидит в уголке и лихорадочно напевает песенки, либо пачками пьет антидепрессанты, — она заколебалась в нерешительности. — Вы же не на таблетках, верно?
Нет, но Тарин начала подумывать, что ей следовало бы начать их принимать.
Она нахмурилась, полностью игнорируя сказанное Эстер.
— Как вы вообще попали в мой дом?
— Через дверь. Она была не заперта.
Нет, это неправда. Однако спорить она не собиралась.
— Откуда вы знаете, где я живу?
— Мне известно, где живут все хорошие писатели.
Боль стала нестерпимой.
— Я не писатель, — настаивала Тарин. — И никогда не была.
Эстер с покровительственным видом похлопала ее по руке.
— Именно это сказал Эрнест Хемингуэй, когда я отправила ему «Прощай, оружие!», но вы знаете, что, в итоге, он сделал.
Ладно, у них у обеих поехала крыша. Но безумие — это не единственное, что не давало ей покоя.
— Вы можете вернуть Спархока?
Эстер тяжело вздохнула.
— Нет.
Услышала столь ненавистный ей ответ, глаза Тарин наполнились слезами. Ей даже думать не хотелось о том, что они больше не увидятся.
Эстер наклонилась вперед и тихо сказала:
— Но вам это под силу.
Тарин сглотнула от вспыхнувшей надежды.
— О чем вы? Думаете, я бы сидела сложа руки, если бы могла что-то сделать?
— Милая, вы уже можете. Как думаете, почему вы слышите в своей голове его голос?
— Я сошла с ума.
Эстер рассмеялась и покачала головой.
— Нет, милая. Вы писатель, поэтому и слышите его.
И мы снова там, откуда начали.
— У меня нет на это времени…
— Вспомните, несколько недель назад у вас был странный сон о мужчине, пробиравшемся сквозь чащу леса? — перебив ее, спросила Эстер.
Тарин резко закрыла рот. Этот сон несколько дней не давал ей покоя, и она все пыталась понять его значение. Она никому о нем не рассказывала. Даже Джанин.
— Откуда вы об этом знаете? — спросила она старушку.
Эстер пожала плечами, словно в этом не было ничего странного.
— Именно я навеяла вам этот
— Что?
— Хранительница, — терпеливо повторила Эстер. — Таких как я несколько десятков. Мы хранители всех книг, как написанных, так еще и не написанных.
Тарин собиралась позвонить в полицию, когда вдруг ее спальня превратилась в гигантскую библиотеку.
С бешено колотившимся сердцем Тарин огляделась вокруг. Блестящие стеллажи, уставленные тысячами книг в кожаных переплетах. Это самое невероятное зрелище, которое ей доводилось видеть.
— У меня окончательно поехала крыша.
— Нет, дорогая. Я знала, что вы не поверите, пока не увидите собственными глазами, — заверила ее Эстер, теперь одетая в светящуюся красную мантию. Она шла между рядами стеллажей, ласково проводя пальцами по краю резного дерева. Очевидно, старушка холила и лелеяла каждую вещицу в этом помещении.
— Где находится это место? — спросила Тарин.
— Скажем просто, это что-то иное. На земле не существует… определенного места.
Эстер подошла к полке справа от нее и провела рукой по корешкам безымянных авторов.
— Это все еще ненаписанные книги. Каждая из которых — особенное творение. Я одна из хранителей. Наша священная задача — следить, чтобы книжные герои попадали к писателю, способному правильно их воспроизвести. — Она пристально посмотрела на Тарин. — Вам было суждено стать писателем, Тарин, но вы сбились с пути. Помните, ребенком вы постоянно писали о людях, которые говорили с вами, стоило лишь прикрыть глаза?
— Да, — согласилась она, — и мама говорила мне, чтобы я перестала витать в облаках и сосредоточилась на том, что важно, — добавила Тарин в свою защиту.
Эстер вздохнула.
— Терпеть не могу, когда такое происходит. Из-за этого мы теряем так много замечательных историй. «Будь практичной. Хватит слушать персонажи, которые жаждут жить». Вот поэтому у нас есть люди, подобные Спархоку, так же навсегда потерянные для нас. Это огромная трагедия.
Тарин нахмурилась.
— Что значит так же?
Эстер махнула рукой в сторону стальной сводчатой двери за спиной Тарин.
— Это Хранилище «Потерянных душ». Туда мы отправляем книги с восставшими персонажами.
— Восставшими?
Она кивнула.
— Понимаете, персонажи еще не написанных книг остаются всего лишь задумкой, ожидая завершения своей истории. Задача хранителей отправить идею — как правило, первую главу или фрагмент из более поздней книги — писателю. Он постоянно всплывает в сознании писателя, пока он наконец не сядет и не напишет рассказ. Если автор не смог уловить идею и перенести ее на бумагу, тогда персонажи попадают во временную петлю, вынужденные раз за разом переживать одну и ту же сцену, иногда с незначительными отклонениями, пока монотонность не сводит их с ума. Они начинают злиться и могут восстать против писателя и хранителей.