Рыдания усопших (сборник)
Шрифт:
Однако не успел Буони опрокинуть первую – самую сладкую – стопку, как раздался звонок в дверь. Сабина замерла на секунду, и радость мелькнула на ее лице, которое она сегодня так долго приводила в порядок у визажиста.
Это он! Я же говорила! – Франческа была несказанно рада тому, что ситуация так счастливо разрешилась и запоздавшее веселье наконец начнется.
Сабина метнулась к двери, готовая броситься на шею Ника и тут же отчитать его за сегодняшнюю гнусную выходку. Отперев замок и откинув цепочку, она приготовилась было испустить торжествующий крик, но осеклась. Ника за дверью не было. За дверью была полиция.
Средних лет капрал, из-за спины которого
Зачем? – задала глупейший вопрос Сабина, но, спохватившись и почему-то побледнев, тут же поправилась: То есть, конечно, проходите. Но… в чем дело?
Посторонившись, она пропустила пришедших в квартиру и дальше, в гостиную, где чета Буони воззрилась на них с любопытствующим недовольством.
Капралу, видимо, было не впервой выполнять подобные поручения, поэтому он без обиняков сразу поведал:
Я, к сожалению, должен сообщить Вам прискорбную весть о смерти вашего мужа. Он погиб сегодня в автомобильной катастрофе и сейчас находится в центральном городском морге при институте патологической анатомии, а я должен просить Вас проехать на опознание. К сожалению, правила есть правила и…
Тут краснощекий служака вынужден был прервать свой отрепетированный за годы работы монолог, так как та, которой он был адресован, покачнулась и рухнула на пол, чудом не ударившись головой о край накрытого ею овального стола. Все четверо немедленно кинулись поднимать ее, а несколькими секундами позже ошарашенная Франческа догадалась смочить ей губы несколькими каплями коньяка из повторной рюмки Паоло, которую тот еще не успел опорожнить.
Сабину с трудом усадили в кресло, и деликатный капрал смог закончить свою мысль о том, что правила есть правила и должны быть должным образом соблюдены.
Мутным взглядом смотрела именинница на человека, принесшего ей страшную весть и разглагольствующего теперь о каких-то правилах и нормах. Спустя какое-то время головокружение пощадило ее и съежилось до размеров червячка, зудящего где-то в мозгу, так что она даже смогла говорить:
Когда это случилось? Где? По дороге из аэропорта в город?
Капрал, довольный тем, что настоящая истерика у дамочки не развилась, охотно пояснил:
Да нет же – в Норвегии, по дороге на аэродром Гломфьорда, в семь утра. Его автомобиль перевернулся на повороте, и он сразу умер, насколько мне известно. Потом тело доставили самолетом в Берген, а оттуда сюда. Эти норвежские дороги, знаете ли… Гломфьорд – это в Норвегии, зачем-то пояснил он с идиотской улыбкой и замолчал.
Сабина взглянула на него так, словно он был крысой:
Что Вы несете? Он звонил мне в четверть восьмого, и все было в порядке. Затем в десять, в три и еще раз, примерно в половине шестого, по дороге из нашего аэропорта… Так что же Вы мне говорите?!
Блюститель закона посмотрел на нее с жалостью. За время службы ему приходилось иметь дело со свихнувшимися на почве острого горя дамочками, и он отлично понимал, что спорить с ней сейчас бесполезно. Впрочем, пожалуй, и опознание сегодня не состоится. Ох уж эти истерички!
Он поднялся, поправил пальцами стрелки на форменных брюках и сообщил, что, в принципе, будет вполне достаточно, если она приедет опознать мужа завтра. Ведь, в конце концов, ему-то, мужу, теперь все равно. А сейчас ей лучше лечь в постель и…
Прекратите! – прервала Сабина пустые разглагольствования полицейского. – Вы пришли в мой
Не переодеваясь, чтобы не терять времени, Сабина в сопровождении переглянувшихся и дружно пожавших плечами полицейских вышла из дома и села в стоящую у подъезда бело-голубую служебную машину. Своим гостям она велела дожидаться ее возвращения, так как «этот цирк не может продлиться долго». Франческа попробовала было протестовать, но довольно слабо, а Паоло без промедлений согласился остаться, заявив, что кто-то должен быть дома на случай возвращения Ника. На самом деле, ему не давала покоя початая бутылка коньяку, и возможность приложиться к ней он не променял бы на сомнительное удовольствие езды по пыльному городу в полицейском автомобиле и последующего обозревания чьего-то мертвого тела. Ведь сказала же Сабина, что Ник недавно звонил, значит, так оно и есть и он вскоре заявится и разделит с ним удовольствие. И полицейские ошибаются! Стремлением к активности флегматичный Паоло не отличался.
Промчавшись вечерними улицами, вдоль которых уже зажглись фонари – символы начинающейся ночной жизни, ведомая молодым сотрудником полицейская машина въехала на парковку у серого здания института патанатомии, которая в этот час была почти совсем пустой. Единичные стоящие здесь автомобили принадлежали, должно быть, работающим в ночную смену сотрудникам.
Как ни странно, дверь открыл не верзила в синем халате и с небритым лицом мясника, какими неискушенная в таких делах Сабина представляла себе ночных санитаров морга, а небольшого роста старушка, закутанная в напоминающий сари кусок серой ткани и бормочущая себе под нос какие-то непонятности. На ее маленьком носу криво сидели смешные старые очки, а на подбородке единично росли длинные седые волосы, которые она почему-то не выщипывала. Рассмотрев среди звонивших фигуры полицейских, она молча посторонилась, пропуская визитеров внутрь, после чего тщательно заперла тяжелую дверь и так же молча вернулась на свое место – потертое кресло в углу небольшой прихожей, и замерла в нем. Видимо, ее обязанности сводились к открыванию и закрыванию двери и не распространялись дальше вахты.
Вслед за возглавляющим процессию капралом Сабина прошествовала по длинному, тускло освещенному излучающими слабый желтый свет лампами коридору в соседнее крыло здания и, впервые за последние полчаса ощутив укол тревоги, переступила порог покойницкой. Подскочивший тут же санитар что-то тихо спросил у полицейского и, кивнув головой, скрылся за ближайшей дверью. Не прошло и минуты, как оттуда появилась личность посолидней, должно быть, патологоанатом, который, поприветствовав Сабину, скорбным голосом предложил ей следовать за ним вдоль бесконечных рядов прикрытых простынями тел. Голые ноги трупов торчали из-под покрывал, словно на них не хватило ткани, а металлические номерные бирки, прикрученные проволокой к большим пальцам, лишний раз напоминали о бренности человеческого существования. У Сабины мелькнула мысль, что количество лежащих здесь тел равно количеству семей, пораженных сегодня горем, хотя, конечно, среди них могут быть и…