Рык Посейдона

Негрей Валерий Петрович

— Вот и приехал бы как турист…, смотрел, любовался… Кстати, почему ты пошёл работать именно в фирму «Аузер»?

— Там много «наших» работает… Хорошо зарабатывают, машины новые.

— Что значит — наших? — Али смутился и опустил голову. — Ты имеешь ввиду приезжих или ещё кого?… Молчишь!.. Понятно… Как вы поменялись с Ахмедом Муссави и где?

— Я не знаю никакого Ахмеда, — сказал он, не поднимая головы.

— Так зовут человека, который вместо тебя ушёл на судно «Тиберия»… Как видишь, мы многое знаем о тебе…

— Я

не знал, как его зовут, — еле слышно ответил Али. — Когда мы были в Судане, один человек сказал мне, что я должен остаться в Германии, а вместо меня на судно придёт другой человек.

— Как звать этого человека?

— Я не знаю… Он почти ни с кем не разговаривал…, только с капитаном.

— Я так понял, что ты был и в Судане? Что ты там делал? — Али молчал. — Молчание не лучший способ защиты… Скажу тебе больше — «Тиберия» снова идёт в Германию. — Вальтер решил играть на опережение. — Тогда мы всё сможем узнать и без тебя.

— Мы были в лагере… Там подошёл ко мне этот человек и показал фотографию. На ней был парень очень похожий на меня… Мы поменялись прямо в порту, когда разгружали хлопок. Его привёз хозяин фирмы, а меня забрал.

— А как же прошли пограничников?

— Мы ведь поменялись в городе.

— Понятно… Тебе не сказали, почему надо остаться в Германии?

— Нет… Я только знаю, что этого парня ждали в Бейруте.

— Откуда?

— Я слышал, как этот человек говорил ему, что в Бейруте его ждёт учитель.

— Как зовут учителя, ты конечно не слышал?

— Правда, не знаю…

— Ну, хорошо…, а откуда ты знаешь Абдель-Керима?

— Когда я был в Ливане, он часто бывал там… Он добрый человек. Помогает детям и бедным.

— Да, помогать бедным и детям, конечно, не порок, если при этом других не делаешь бедными и сиротами. Твой Абдель-Керим виновен в смерти десятков людей и столько же сделал сиротами.

— Неправда… — почти выкрикнул Али. — Он подобрал меня, когда я был ещё совсем маленьким… Он учил меня…

— Убивать!? — резко перебил его Вальтер. — Эти его школы раскиданы по всему миру и учат в них не наукам, а как отнимать жизнь! Этому тебя учили? — Али замолчал. В его глазах сначала появился страх, затем непонимание, которое затем перешло в ненависть сжатых губ и челюстей. Вальтер понял, что этот парень не так много знает, но через него можно выйти и на других, разговорив его. Сейчас важно не перегнуть палку. Он решает прервать допрос, тем более, что он шёл уже два часа. — Ладно! Об этом мы поговорим завтра. Иди, отдыхай… и подумай, как следует.

Он вызвал конвой.

На следующий день Вальтер вёл допрос уже в камере. Ему хотелось увидеть реакцию Али на перемену обстановки. Но никакой реакции не последовало. Они обменялись приветствиями и сели за стол друг против друга. Али первым начал разговор.

— Скажите, пусть дадут другое одеяло. Здесь ночью очень холодно.

— Хорошо. Я передам

твою просьбу…, а теперь давай о наших делах.

— Наших дел пока не было. Вот когда будут…, узнает весь мир.

Вальтер в упор посмотрел на допрашиваемого. Тот выдержал взгляд, и лишь дрожь в пальцах выдавала внутреннее напряжение. «Кажется, перемена обстановки повлияла на него в обратном… Ну, что же, тем лучше. Быстрее договоримся до конечной их цели».

— Давай договоримся так….- начал Вальтер, — ты пока обвиняешься за незаконное пересечение границы, но если ты будешь и дальше разглагольствовать о своих прошлых и будущих делах, то мы постараемся раскопать их и тогда уже разговор будет иной… Поэтому, советую тебе ещё раз — давай обойдёмся малой кровью.

— Крови я видел много… И тогда, когда американцы расстреливали Бейрут со своих линкоров и где погибли мой брат и сестра, а я чудом остался жив, и когда русские пришли в наш кишлак в Афганистане и сравняли его с землёй, только за то, что мы не дали им проехать танками по нашим полям… Мы берём большую цену за нашу кровь… Спрашивай!.. Что знаю — скажу, но не более.

— Нам не надо больше, нам надо точнее… Я так понял, что ты воспитывался в одном из лагерей Абдель-Керима?

— Да, в Бекаа… Он подобрал меня в Бейруте, где я жил у сестры с братом. Когда они погибли, я остался один. Абдель-Керим подобрал меня и послал учиться в Пакистан.

— Про Пакистан, потом… Давай о лагере в Ливане. Что это за лагерь? Сколько курсантов? Кого готовят и куда?… Мы можем показать тебе плёнку об этих лагерях, чтобы ты не думал, что мы ничего не знаем о них.

— Мне не нужна ваша плёнка… Из лагеря я уехал ещё пять лет назад. Наверное, за это время там многое изменилось. Поэтому, я не думаю, что, то, что я вам расскажу, будет полезно для вас.

— А где же ты был всё это время?

— В Афганистане… Воевал с американцами, потом охранял пещеры.

— Не понял?… Пещеры?… Вы прятались там? Зачем их охранять?

— Когда наш учитель, Абдель-Керим был там, он говорил, что здесь мы будем делать оружие против неверных. Тот большой человек, о котором я говорил вам, будет самым главным… Ещё в Судане я слышал, что этот парень, которого я заменил, должен ехать туда. Это всё, что я знаю.

— Абдель-Керим не говорил, что это будет за оружие?

— Нет… Он только говорил, что к осени всё должно быть готово… А, что готово — я не знаю.

— А где находятся эти пещеры? Ты знаешь?

— Знаю. Мы ехали туда из Пакистана. Там одна дорога…, но туда никто не проедет.

— Почему?

— Такой приказ. Убивать всех кто едет по этой дороге… Назад, без разрешения, никого не выпускают.

— Однако, хороши у вас порядки!.. Ты говоришь, что вы воюете против неверных? Но ведь там живут одни мусульмане! Как это понимать?

— Не знаю. Мы не задаём себе таких вопросов.