Рыльце в пушку
Шрифт:
— Из Александровки. Сама я не местная, к сестре приехала. И вот заблудилась, — начала я свое повествование.
Сосенки представляли собой весьма живописное тихое местечко, где были вперемешку и дачи, и сельские домики, в которых люди жили круглый год. Так что подозрения своим рассказом о визите в середине весны я не вызову.
— А мне дальше, — откликнулся дед, «проглотив» мою байку, и замолчал.
Я облегченно вздохнула. Не придется, по крайней мере, придумывать, кто у меня сестра. Вскоре мы въехали в деревню. По моим подсчетам, было уже не меньше
— Вот тут, милок, высади, мне уж недалеко осталось, — попросила я и потянулась за кошельком.
Дедок остановил машину и, заметив мои действия, замахал руками:
— Что ты, не надо никаких денег. Счастливо оставаться.
Я вылезла и махала ему на прощание до тех пор, пока «жигуленок» не скрылся из виду. Потом направилась к коттеджу Никифорова. Вид, надо признаться, у него был сейчас нежилой. «Маскируются», — с удовлетворением заметила я и быстрее зашагала в сторону ворот. Они оказались прикрытыми. Значит, меня и в самом деле ждали.
Пройдя по вымощенной дорожке, я остановилась и прислушалась. Тихо. Я подошла к гаражу, подергала на себя дверь: заперто изнутри. «Эх, маскировщики», — уже с досадой подумала я и собралась мяукать. На мгновение заколебалась, но, осмотревшись и не заметив вокруг ни одной живой души, робко мяукнула. Получилось ужасно. Я снова прислушалась, никаких шорохов с той стороны двери не обнаружилось. «Наверное, не слышат», — подумала я и, набравшись храбрости, начала мяукать громче. Скоро я вошла во вкус и даже не заметила, как в проеме появилось лицо Сергея. Сначала оно было без всякого выражения, но, как только он увидел перед собой бесформенную тетку, выражение появилось, и очень удивленное. Далее лицо стало вытягиваться, вытягиваться, и в конце концов Сергей разразился громким смехом. Причем смех был настолько заразительным, что я не удержалась и тоже расхохоталась как сумасшедшая, забыв даже огрызнуться за столь невежливый прием.
Так мы стояли минут пять, смотря друг на друга, борясь с новыми приступами смеха. Веселье закончилось, когда я увидела озабоченное лицо Олега.
— Таня, ты? — спросил он.
— Нет, тетенька чужая молоко пришла продавать, — ответила я, вытирая выступившие слезы.
— Ну ты и вырядилась, — хмыкнул Никифоров, разглядывая меня с головы до ног.
— Шкуру твою спасаю! Хватит глаза таращить, — обиженно прошипела я и по-хозяйски пошла в дом.
Дверь оказалась запертой, и, поторкавшись в нее, я обернулась к мужчинам. Они все еще рассматривали меня спереди и сзади.
— Может, откроете? — спросила я ехидно. Мне не терпелось переодеться и почувствовать себя человеком, а не клоуном.
Олег спокойно достал связку ключей и, повозившись с замками, открыл. Я ловко, несмотря на все тряпки, привязанные к моей талии, юркнула в образовавшийся проем и направилась в ванную. Там я с наслаждением смыла свой ужасный макияж. Что поделаешь, не могу я долго находиться не в своем обличье. Особенно в столь чуждом моему собственному. Поэтому я с превеликим удовольствием достала косметичку и через несколько минут стала похожа
Когда я вошла в гостиную, Олег и Сергей снова уставились на меня, но уже с неподдельным восхищением.
— Прямо бал-маскарад какой-то, — выдохнул наконец Сергей после минутного молчания.
Я самодовольно хмыкнула. Умею производить впечатление на мужчин, бесспорно. Причем та-а-акое…
— Ну что, отчет готов? — спросила я у Никифорова.
Он недоуменно вскинул брови:
— Какой отчет?
Господи, ну до чего непонятливый пошел народ, все им надо разжевать и в рот положить.
— О том, чем вы занимались весь прошедший день. Как успехи?
Мужчины оживились. Им явно не терпелось рассказать о том, какие они молодцы. Олег, как самый главный в их команде из двух человек, начал:
— Документы забрал, билет купил, вылет, как я уже говорил, завтра вечером. Но самое главное — договорился о встрече со Ступниковым, — и он посмотрел на меня, ожидая реакции.
— Как вел себя Федор? — бесстрастно поинтересовалась я.
Олег, по-моему, даже обиделся немного на такую холодность с моей стороны. Видно, привык к тому, что женщины неустанно им восхищаются. Но я же не из их числа, пора бы понять.
— Ну, не знаю… Вроде он обычно себя вел. Правда, усмехнулся как-то не по-доброму, когда узнал, кто ему звонит. Знаешь, наподобие того, мол, наконец-то ты решился.
Я прикурила сигарету и перебила рассуждения Никифорова:
— Ну а ты ждал, что тебя примут с распростертыми объятиями, транспарантами, с президентским оркестром и красной дорожкой?
Олег поморщился:
— Не язви. Мне и так тошно.
Но я не удержалась и еще больше поддела будущего беглеца:
— И чего это тебе так тошно? Оттого, что на Багамы собрался?
Олег замолчал. Я стала смотреть на тонкие струйки дыма от моей сигареты. Время шло, а мы сидели, как три истукана. Наконец мое настроение улучшилось от осознания того, что я тоже поиздевалась над двумя мужчинами, как и они надо мной несколько минут назад.
— А как там с трупом? — вспомнила я едва ли не о самом главном.
— Все нормально, — пробурчал в ответ Никифоров.
Я решила заключить перемирие. Может, никогда больше не придется свидеться…
— Да ладно тебе дуться! Рассказывай, где взял.
— Где, где, в морге, естественно. Все на самом деле не так трудно, как кажется. Приехали, попросили, денег сунули — и все, — ответил Олег.
Я испугалась:
— Сам, что ли, ездил?
Никифоров посмотрел на меня как на последнюю наивную дурочку:
— Ты что, спятила? Сама же говорила, чтобы я не высовывался… Есть у меня люди верные.
Я не хотела показывать, что на самом деле задала глупый вопрос, и недоверчиво произнесла:
— А действительно — люди надежные? Уверен, что проблем потом не будет?