Рысь

Политова Алина

Весь день я летал. Казалось, мальчишка зарядил меня своей энергией. Хотелось просто двигать горы! После рабочей съемки я, впервые за последние пару лет, взял свой старый "Никон" и поехал на озеро. Мне непременно захотелось снять закат. Так, как я давно собирался. Весна била по мозгам со страшной силой. Я бродил один возле воды, испробовал десятки ракурсов и дождался самого прекрасного в моей жизни заката. Мой свадебный подарок Рике, этот закат, который я поймал навсегда, он будет висеть над нашей кроватью. И напоминать мне об этом дне, когда я понял, что люблю ее, люблю такой, какая она есть. Такой, какой ее любит Владимир. Всего несколько минут, проведенные с ее сыном полностью поменяли мое отношение к ней. Так почему же она не показала его сразу…

Я жил теперь вполне сносно. У меня была комната

на чердаке, даже маленькое замызганное окошко под потолком имелось. Если хорошенько подтянуться, цепляясь за бревна, можно было в него заглянуть и увидеть крышу соседнего дома. Я спал на груде старых книжек и тетрадок. Пыль весь день столбиками плясала в лучах света, проникающих в мое оконце. Наверное мне в воду для питья подсыпали что-то успокаивающее или может даже наркотики. Потому что я дни напролет способен был тупо следить за столбиками пыли и ничто другое меня в общем-то не беспокоило. Пить хотелось постоянно, воды давали мало, поэтому бороться с отравой путем воздержания не получалось. Должно быть, у меня была слабая воля, совсем не такая как у парней из фильмов. Да, Рика была права. Я был не герой. Вот так валяться постоянно и ничего не предпринимать мог только негерой. Ночью я не пил, поэтому под утро мое сознание немного светлело и я начинал размышлять активнее. Тема побега меня перестала волновать сразу после того как я обнаружил в первый день чердачного существования, что новое это помещение сделано на славу. Может и был какой-нибудь способ отсюда выбраться, но мне он в голову так и не пришел. Но не только из-за этого у меня опускались руки. Рика была права: помня тот случай, вокруг которого Степан Даренский строил свое расследование, когда отправлялся в эти края, я не имел права питать иллюзии. Там был какой-то парень, который сбежал из плена и ломанулся к местным ментам. К ментам он сумел добраться, но больше его живым уже никто не видел. Таковы были непроверенные слухи. Их-то и попытался проверить в своей опасной командировке брат Рики. Его тоже больше никто не видел живым. Нашей с Рикой тюрьмой был не этот дом и чердак, нет. Нашей тюрьмой была эта деревня и, быть может, вся эта маленькая горная страна. Они, все жители здесь, были повязаны древними нитями крови и религии. Нам, славянам, никогда не осознать этой связи до конца. Мы слишком ассимилированы, слишком космополитичны по своей натуре. Да мы и не пытаемся понять… Вот и пропадаем без следа в этой забытой нашим богом стране. И все же, зная, что шанса выжить, ожидая помощи, у меня и у Рики практически нет, я бы все равно предложил ей попробовать бежать. Один я не мог — наверняка даже любовник не спас бы ее, если бы я сбежал. Но Рика ни за что не соглашалась. За последнюю неделю она приходила ко мне пару раз, но даже слышать не хотела о побеге. Я стал верить, что она действительно хочет остаться. Я не знал, как продвигаются дела с выкупом, похоже никак. И не понимал, почему я все еще жив. Странным было то, что наши хозяева не провели параллели еще между Рикой и Степаном Даренским. Это было просто непостижимо! Да, у Рики была моя фамилия, но ведь как-то они должны были связаться с родственниками и понять, что к чему. Происходило что-то странное. Глупо было надеяться, что Степан был похищен какой-то другой бандой и информация о нем была не известна нашим хозяевам. Я не был уверен, что наши с Рикой разговоры не подслушиваются и поэтому не мог ей задать эти вопросы. Хотя наверняка ей было что-то известно. Однажды Руслан вывел меня в сад и позволил встретиться с Рикой под раскидистой яблоней, довольно далеко от дома. Сам отошел и возился с поленницей, собака уселась рядом со мной и не сводила глаз. Когда Рика пришла, я сразу спросил ее вполголоса, могут ли нас прослушивать. Она уверенно покачала головой.

— Здесь всего три человека. Ты не увидишь никого кроме Руслана. Другие двое сидят в доме. Тут все довольно примитивно, никаких там шпионских штучек. Это деревня, Дэн.

Она не смотрела на меня. Смотрела на Руслана. То ли следила за ним, то ли просто любовалась своим трофеем. Я шепотом спросил ее знают ли они о ее брате, а если не знают, как такое могло произойти. Она снисходительно скривилась.

— Если бы знали, нас бы давно уже не было в живых.

— И тебя?

— Я имею в виду с самого начала. Теперь-то уже… — Она улыбнулась, глядя на Руслана. Я бросил взгляд в его сторону и увидел как сверкнули его зубы. Он тоже улыбался моей Рике. Рика резко вскинула на меня глаза и твердо сказала: — На самом деле они убьют и меня если узнают о Степане. Руслан не сможет ничего сделать. Хотя он этого и не понимает.

— Но почему они не знают?! Это абсурд! Он же совсем недалеко отсюда…

— Не так уж и недалеко. — Спокойно возразила Рика и снова уставилась на парня. Да, он был хорош. Если бы я попытался взглянуть на него глазами женщины,

я бы не смог этого не признать… рельефное загорелое тело, курчавые волосы, блестящие глаза… вполне мог сделать карьеру альфонса на каком-нибудь среднеземноморском курорте. Косил бы под латиноса. Удивительно, я даже не испытывал чувства ревности, думая о нем с Рикой. Более того, я был смутно ему благодарен. Ведь он защищал ее, благодаря нему она не жила в тех скотских условиях, в каких жил я. Получалось, что я переложил на него ответственность… о да, времена настали непонятные. Другие эмоции, другие отношения между людьми. Наверное грядет новая эпоха. И все мы поменяемся.

— Ты пойми, — между тем продолжала Рика, — мы не правильно все что здесь происходит воспринимаем. То, что показывают в новостях — это вообще полная чушь! Ни на каплю не отражает существующего положения вещей! Как ты думаешь, почему про моего брата не трезвонили по центральным каналам? Почему даже в нашем городке эту историю знали лишь те, кто был знаком с ним и нашей семьей? Ведь грандиозная трагедия — взяли в заложники журналиста, а потом зверски убили! Тебе в этом ничего странным не показалось?

Я пожал плечами.

— Может быть… я не задумывался над этим. Но сейчас, когда ты сказала, да, пожалуй, это странно.

— А все просто, Дэн, удивительно просто. Людей похищают просто пачками! У местных это уже стало своим маленьким бизнесом. Объединились несколько семей и вот тебе банда. Схватили кого попало и тихо-мирно с родственниками ведут переговоры. Если не может родня заплатить, человека или убивают, или в поле отправляют работать. Знаешь сколько здесь рабов в округе? Все сельское хозяйство их местное наверное уже на рабстве держится. Убежать не убежишь, забьют до смерти когда поймают. А поймают наверняка. Тут своих всех в лицо знают. Чужак, тем более с европейской внешностью, сразу вызывает подозрение. Когда родственники платят выкуп, пленника отправляют домой. Возможно иногда убивают, когда он слишком много увидеть успел. Фишка в том, что родня почти никогда не обращается в милицию. Это гарантированная смерть пленнику. Так что все эти делишки с похищениями-выкупами делаются тихо и незаметно для общественного ока. Никто ничего не афиширует. Даже бандочки эти мелкие делают вид, что не знают о своих конкурентах. Ни о чем не говорится вслух. Ничего не обсуждается. Теперь ты понимаешь, почему о нашей связи с Даренскими ничего не известно? Люди делают свой маленький бизнес и помалкивают. А мы с тобой пока еще живы благодаря их молчанию. Вот так-то, милый.

— Когда ты вернешься, сможешь сделать хороший репортаж на эту тему. Просто бомба будет.

— Хватит репортажей. Нечего лезть куда не надо. Никто нас сюда не звал, никто сюда не звал Степана. Сами пришли.

— Не боишься вскорости стать частью этого маленького бизнеса? По-моему, у них женщины должны следовать за своими мужчинами.

— Я ничего не знаю о своем будущем, Денис. И не хочу смотреть дальше сегодняшнего дня. Быть может мое мировоззрение настолько поменяется, что я стану так же на все смотреть, как Руслан.

Она почему-то не решалась на меня взглянуть, все время отводила глаза, будто весь разговор был ей в тягость. И сам я, мое присутствие рядом с ней разрушало ее славный мир, в котором она сейчас жила и, кажется, вполне была довольна.

— Ты рысь, — сказал я. — Твой сын был прав, ты рысь. Вероломная, хищная, злая кошка. Твои родители удавились бы, узнай о тебе правду. Только Владимир это всегда видел в тебе. Теперь я понял что он имел в виду, когда говорил, что ты не такая, как они.

— А что ты знаешь о рысях, зоолог ты наш? — Усмехнулась она невесело и наконец взглянула на меня. Уставшие потухшие глаза. Не ее глаза.

— Одна из них недавно была моей женой.

Свадьба была не очень скромной. Мы не хотели никого приглашать, но в журнально-богемной среде нашего городка информация распространяется со скоростью света. Никого и не пришлось приглашать, все сами пришли. За день до торжества пришлось судорожно искать кафе, чтобы разместить всю публику. Мой банковский счет на следующий день после свадьбы был на последнем издыхании.

Впрочем, публика спасла меня от назойливого внимания Рикиных родственников, которых понаехало тоже немеряно. От них, кстати, мне помогал отбиваться Владимир, он оказался прекрасным громоотводом. Надо сказать, родня Рикина на него реагировала более чем странно. Он был для них вроде кумира и пророка. Что-то типа того. Одного его слова было достаточно, чтобы охладить пыл желающих поближе меня разнюхать дядек и теток, бабушек и дедушек, каких-то переростков-племянников и еще не знаю кого. Когда свадебная буря утихла и все разбились на пьяные кучки, Володька, еще более обессиленный праздничным днем чем я, робко попросил отпустить его спать.