Рысь
Шрифт:
— Я не собираюсь никуда бежать, ты что, так ничего и не понял?! — Она сокрушенно покачала головой, с жалостью окинув меня взором. — Я останусь с Русланом. Навсегда, понимаешь? Я могла бы помочь бежать тебе, но из этого ничего не выйдет. Они все повязаны, тебе не добраться даже до вокзала. Ты помнишь какую тему разрабатывал мой брат. Нам ли питать иллюзии на этот счет! Бесполезная и опасная затея. И вообще — я сейчас вообще не хочу ни о чем думать. Я устала от нашего дурацкого мира, от моих родителей, от тебя. Я хочу снова стать дикой, как он…
— Та Рика, которую я знал, так не могла
— Той Рики больше нет. Мне надоело быть солдатом, как мой папаша. Я женщина, понимаешь? И хочу ею остаться. Только он смог открыть мне, что я женщина.
— Я думал, это сделал я…
— Ты просто научил меня достигать оргазма, — она издевательски засмеялась, но тут же взяла себя в руки. — Ты беспокоишь меня, я чувствую перед тобой вину, поэтому мне хочется, чтобы ты поскорее отсюда убрался. Мои вряд ли дадут деньги, я написала письма, но скоро станет ясно, что результата не будет. Руслан сможет какое-то время держать свору под контролем, он сын местного командира, но это не надолго. Думаю, Руслан с радостью бы от тебя избавился, любым способом, если ты понимаешь о чем я. Но я сказала, что ты отец моего сына, и я поэтому хочу тебя спасти. Чтобы ты мог вернуться и остаться с ребенком. Смотри не проболтайся, что все не так. Вчера я написала письмо одной своей подруге, возможно ей удастся собрать выкуп за тебя. Если все получится, то ты спасешься. Видишь, я все же стараюсь тебе помочь, ведь я понимаю, что предаю тебя. — В порыве какой-то нежности, она схватила меня за руку и умоляюще произнесла: — я больше не солдат, Денис, я женщина. А женщины иногда предают ради своей любви. Прости… Если вернешься домой, позаботься о Владимире, быть может с тобой ему будет лучше чем с моими родными. Я не хочу, чтобы он вырос солдатом.
К смотринам мы готовились очень тщательно. Меня забавляла серьезность и волнение Рики, когда она подбирала мне костюм, придирчиво разглядывала мои ногти и прическу, и своими собственными царскими ручками натирала кремом мне ботинки. Но Рике было совсем не до смеха.
— Рик, мне вырвали месяц назад зуб мудрости. Как ты думаешь, это сильно уронит меня в глазах твоих предков?
Она что-то фыркнула, продолжая заниматься моей обувью.
— Милая, это даже возбуждает, — заметил я, наблюдая за ней. — Давай поиграем в игру будто ты служанка, а я хозяин.
— Зачем? — Недоуменно остановилась она.
Я шумно выдохнул.
— Да-с… Ну и подруга у меня — ни чувства юмора, ни воображения. Ты всегда так глупеешь, когда дело касается твоих родителей?
— Мне не весело. Ты не знаешь, как это для меня важно. Ты тупой и неотесанный чурбан, который мне стыдно показывать своей семье, я пытаюсь хоть как-то привести тебя в подобающий вид. — Раздраженно сказала она.
Больше всего на свете мне нравилось, когда кому-то хотелось непременно испортить мне хорошее настроение. Чаще всего эти счастливцы своего добивались очень быстро.
Я присел на корточки рядом с ней и осторожно взял ее за подбородок.
— Знаешь, Рик, я никогда не мог понять, почему я вообще нахожусь рядом с тобой. Почему я терплю твой долбанутый характер
Она едва не задохнулась от возмущения. Оказывается, не сложно ее вывести из равновесия, совсем даже и просто.
— Я красивая, умная, успешная женщина! — Сдерживая себя едва, произнесла она. — Тебе просто повезло, что я с тобой. Не забывай об этом никогда!
— Таких каких как ты в базарный день дают по десяти на рубль, — спокойно произнес я, убирая руку. — И не надо метать молнии. Другая, нормальная женщина, после этих слов дала бы мне пощечину и ушла. Но не ты. И знаешь почему? Потому что ты пообещала своим родителям, что приведешь им на смотрины своего парня. И ты это сделаешь, ни за что не дашь себе лопухнуться и явиться одна. Поэтому я могу как угодно унижать тебя и делать с тобой что угодно — ты все равно поведешь меня. Хочешь проверить?
Она медленно встала. Я тоже встал. Мы стояли друг напротив друга и пытались убить глазами.
— Ты знаешь, что я сейчас сделаю? — Многозначительным шепотом спросил я. Азарт просто переполнял меня.
— Не посмеешь. Я уничтожу тебя. — Прошипела она сквозь зубы.
— Это вряд ли. Кого же ты представишь своим мамочкам тогда? Такой бездарный провал — это не для тебя. — Я рывком развернул ее и слегка наклонил, заставив облокотиться руками о батарею. Поднял на ней юбку. Она яростно зарычала и попыталась меня отпихнуть, но физическая сила была на моей стороне.
— Если у тебя будут синяки, родители могут это увидеть. — Заботливо произнес я, отодвигая резинку ее трусиков. Когда я входил в ее напряженное, дрожащее от злости и беспомощности тело, прошептал в самое ухо:
— Жизнь полна компромиссов, Рик. Невозможно прожить ее и никогда не делать выбор, который тебе не по душе. Иногда нужно немножко сжечь Москву, чтобы спасти Россию. Если не расслабишься, тебе будет больно. Мне так хочется сделать тебе сейчас больно, что лучше расслабься и не доставляй мне такой радости.
Она взвыла, как раненое животное и тут же обмякла, позволив мне в течение пяти минут измываться над ней самым грязным образом. Такая покорная, полная ненависти к той моей части тела, которую совсем недавно так неистово и нежно ласкала, она разбудила во мне животное. Если бы меня так сильно не возбудила ситуация, клянусь, я терзал бы ее до тех пор, пока от отчаяния она не стала бы грызть батарею, о которую держалась, чтобы не биться головой о стену.
Потом она долго сидела в ванне, а я валялся в комнате. Курил, пуская в потолок колечки. Колечки пускать было забавно. Меня еще в школе, помнится, приятель научил. Просто медитация какая-то.
Она вышла не скоро. Вымытая с головы до ног наверное раз сто. Завернутая в полотенце. Стала в дверях, облокотившись о косяк и тяжелым взглядом уставилась на меня. Я уже не курил, после трех сигарет мутило. Я пил кофе из большой чашки, которую Ри называла бассейном. Ее всегда бесило, когда я наливал кофе в большие чашки. На свою возлюбленную я не смотрел, но взгляд ее ощущал кожей. — Ты ненавидишь меня? — Спросил я. — Что ты сейчас чувствуешь, расскажи.
— Я пробую понять. И не могу. — Тихо произнесла она. — Почему ты пытаешься меня сломать?