Рысюхин, налейте для храбрости!

Котус

— Вижу, вижу. Давайте тогда по-соседски, без чинов.

— Как скажете, Артур Феликсович, без чинов, так без чинов. Я тут находку одну сделал, и счёл соседским долгом поделиться с вами найденным.

— Клад, что ли, откопали? Так если на своей земле, то он ваш, а если на моей — то тут уже интересно, зачем копали без меня. На заводе на вашем, разве что?

— На заводе, но не в земле, и не совсем клад. У вас на выезде из Курганов в сторону Клёнова бортник живёт, Кудрин. Его сын ко мне на завод устроился, подсобником. И у этого сына, Алеся, пробудился дар.

— Повезло. Но я тут при чём?

— Ну, мне бы

одарённый пригодился, у него дар как-то с твердью связан, он мои конструкты видит, так и выявил. Но сманивать у вас ваших людей — не по-соседски, да и просто неприлично.

— Ну, полноте вам! Бортники у меня на правах арендаторов, люди вольные. Был бы он природник или жизнюк — я бы с вами за него потягался, пожалуй. А так… Строек я больших не веду, рудных промыслов не имею, а потому и видов на парня тоже нет. В общем, как с грибом в лесу: вы нашли — вам и достался.

Алесь мялся рядом. Из-за особенности мобилетов, которые передают только слова собеседника и только владельцу, если он не включит громкое вещание, парень слышал только мои реплики, а от того нервничал. Нужно успокоить.

— Так, Алесь. Судя по пробуждению силы без родового перстня или ритуала — тебе уже есть полные восемнадцать?

— Да, двенадцать дней назад исполнилось.

— Значит, по закону можешь сам решать свою судьбу. Ты у отца главный наследник?

— Если бы! Я к тогда не здесь мешки носил, а с батей на пасеке тонкости ремесла узнавал. Четвёртый сын я, да ещё две сестры есть, я самый младший вообще.

— Тогда давай так. Вот тебе пять рублей на оракула, вот рубль на дорогу, сдачу возвращать не надо. От работы я тебя сегодня и завтра освобождаю, с сохранением оплаты, поскольку по делу отсутствовать будешь. Съездишь в Червень, получишь справку об уровне дара и потенциале, проси до второго знака, и о склонности к стихиям, привезёшь мне. В оставшееся время — подумаешь, хочешь ли ты получить магическое образование и профессию.

Парень выглядел ошарашенным.

— А какую профессию?!

— Это видно будет из уровня и из стихии. Твердь — она многогранна. У меня, например, две вторичных стихии, к ней относящиеся — металл и кристалл. А первичное — нет, с землёй и камнем работать не могу, точнее, могу — но с диким расходом сил и очень грубо. Мне нужен и мастер по ремонту оборудования, и строители — этих вообще толпа требуется, и на торфозавод с торфоразработкой в Викентьевке, и на песчаный карьер, если его строительство одобрят. И человек, который будет следить за сохранностью дорог и мостов, тоже строитель, но особенный.

— Так это ж каких денег стоит, выучиться!

— Оплату обучения беру на себя. Магуч стоит, в зависимости от училища, специальности и твоего уровня — тебя просто не станут учить тому, что ты никогда не сможешь использовать — стоит от трёхсот пятидесяти до семисот рублей в год, но это без проживания и кормёжки. Потом отработаешь — заключим договор лет на пять или десять, смотря по расходам. Отработаешь — и можешь искать другое место.

— Это надо подумать…

— Думай, потому и даю на поездку и размышление два дня. Завтра меня не будет, я в Минск еду, послезавтра покажешь результат обследования и обсудим варианты учёбы.

— Это же бригадиру сказать надо…

— Да он и так в курсе уже. Правда ведь? — Я повысил голос, и из-за загородки появился неумело изображающий смущение

бригадир. — Я ещё Архипу Сергеевичу скажу, чтобы по бухгалтерии всё провёл, как положено. Ах, да! Раз уж это командировка — то положены командировочные, на пропитание, вот тебе ещё рубль.

— Да не надо, у меня с собой же есть на обед…

— Ты не спорь, положено — значит, положено. А вот суточных, на гостиницу, не дам — потому как поездка однодневная, стало быть — не положено, — я подмигнул смутившемуся парню и вернулся к работе.

Одно плохо — пока разговаривал то с бароном, то с работниками — матрица «поплыла», теперь требовалось решить, что лучше: развеять её и начать всё заново, или попытаться поправить? Я вздохнул и развеял работу. Прав дед — упустишь где-то какую-то мелочь, так потом замучаешься пытаясь разобраться почему всё не работает так, как надо. Несмотря на этот незапланированный сбой я всё же закончил работу с ректификатором, пусть и позже запланированного времени почти на час. В обед даже сделал наброски вариантов обустройства кухни, хоть и черновые. Вот сейчас поужинаю — и буду дорисовывать в ожидании Маши, которая полчаса назад сказала, что собирается «на минуточку заскочить на изнанку». Если с дочкой Силантьева не решит познакомиться поближе и поболтать — скоро приедет и двинемся домой, в Смолевичи.

Почти так и получилось — супруга приехала минут через сорок, но при этом заявила, что устала, замоталась, измучилась — а я тут сижу, отдыхаю, так что до дома фургон веду я. Ну, я — так я, благо, что и на самом деле успел перевести дух.

В Смолевичах Беляковы нас напоили чаем, а потом меня начали подвергать бесчеловечным пыткам — не давали пойти спать, пока я четвёртый раз не расскажу, как именно хочу установить на кухне кран на мойку. Кончилось тем, что я после по-настоящему душераздирающего зевка, который едва успел закрыть ладонью, пошёл спать, а Маша, которая при выезде из Курганов была такой уставшей, осталась очень бодро обсуждать с Беляковой завтрашний налёт на Смолевичские лавки и конторы отделочников. В спальню она пришла, по моим смутным ощущениям, уже глубоко ночью.

Утром я опасался, что до вокзала придётся добираться своим ходом, но нет — Маша вскочила вместе со мной, бодра и весела в предвкушении «интересного дня». Я бы этот день назвал кошмарным, но у каждого своего представления о развлечениях.

В Минске заявок накопилось масса, еле-еле вырвался к последнему поезду, и то при условии, что через два дня приеду ещё раз, закончить оформление бумаг и сделать срочные заявки, если таковые появятся. Маша меня встретила на вокзале, и уже в дороге попыталась завалить подробностями большого забега по магазинам. У меня же после целого дня занятия бюрократией, казалось, все извилины слиплись, и хотелось только тишины и покоя, так что я если и выражал интерес, то явно невпопад, а при входе в дом просто взмолился в голос, с просьбой отложить это всё назавтра, и, желательно — в сокращённом виде, одни только выводы, без подробностей о том, кто как на кого посмотрел в магазине. В ответ Маша обиделась, что мне, видите ли, не интересны её интересы и заботы, а она старается для нас обоих, и что что-то там ещё — я так задолбался, простите за выражение, что даже не до конца воспринял все обиды. Хорошо хоть хватило ума не просить составить список и также предъявить его завтра.