Рысюхин, ты что, пил?
Шрифт:
Пока самовар закипал, бабуля вынимала из шкафа и нарезала «заедки» к нему — это она считала позволительным, мол, не безрукая. Вообще, те грани, которые разделяли в её понимании «приличествующее», «позволительное» и «недопустимое» были весьма тонкими и извилистыми. У меня в детстве даже игра была — пытаться угадать, к какой категории она отнесёт то или иное действие. Честно признаться, до начала плотного обучения у папы, угадывал меньше, чем в трети, а то и в четверти случаев.
На столе в итоге оказались: светло-серый, ноздреватый хлеб, масло, сыр, мелко порезанный окорок вместо ветчины и два вида варенья. Всё это, надо понимать, не было завтраком
Для начала я, пользуясь отсутствием прислуги, рассказал бабушке про свои отношения с жандармерией. Она, подумав, одобрила мои шаги, в том числе и желание особо не афишировать мой новый статус, правда, не с той точки зрения, как я полагал.
— Ладно бы, в штат взяли, экспертом — солидная должность в солидной организации. С мундиром, с чином и выслугой. А так, по приглашению… Ну, для студента оно ещё нормально. Только чтоб потом люди не злословили, если что…
— Какое ещё «если что», ты о чём?!
Бабушка посмотрела на меня, как на несмышлёныша.
— Ты же в штат, как я понимаю, не собираешься? Будешь семейное дело продолжать? Вот. А злые языки обязательно скажут, что, мол, Рысюхин сколько лет крутится, а его всё никак не берут, видимо, совсем бестолковый. И плевать им, что ты сам никуда не просишься.
— Скрыть всё равно не получится, первая же телеграмма, и…
— Скажем так, что твоя способность заинтересовала врачей, и они время от времени будут приглашать тебя для помощи, пока ты на учёбу не уехал. А телеграмма от Корпуса Жандармов потому как они в ту лабораторию обратились, а те тебя посоветовали. До твоего отъезда в Могилёв тех телеграмм вряд ли много будет, а самому тебе покататься придётся, пока все дела примешь. И кто там знает, куда ты на самом деле поехал.
— А какая разница в этой истории по сравнению с тем, что есть?
— Да ты что! Совсем разные вещи же, неужели не понимаешь!
— Вообще разницы не вижу.
— Вот же балбес. Одно дело, если числишься заштатным работником, считай — подручным, которого в штат не берут, и совсем другое — специалист, которого со всем уважением иногда приглашают помочь и подсказать! Совершенно же разное положение и статус!
Попытки доказать, что «внештатный сотрудник» и «заштатный подсобник» это совершенно разные вещи ни к чему не привели. А потом я вдруг осознал, что если бабушке не могу объяснить разницу — то другим, кто так же подумает, никто и объяснять не будет! В общем, бабушкину логику я так и не понял, но принял то, что думающих так же может быть много и согласился с предложенным сценарием.
Тем временем перевалило за шесть утра и в доме стали появляться наёмные работники: тётка Ядя, совмещавшая обязанности кухарки и горничной, а также Семёныч — дворник, истопник, плотник и бабушкин помощник по саду. Третий из них, приказчик винной лавки (и он же в ней грузчик) Лёнька Патрикеев, приходил позже, ближе к восьми и начинал готовить своё заведование к открытию в девять.
Мы с бабушкой закончили чаепитие и перешли в её кабинет, где Ядвига уже убрала с дивана постель. Там мы перешли на обсуждение дел по принятию наследства и их порядка. Тут же вылезла новая проблема, о которой я до этого особо не задумывался: выяснилось, что заниматься этим всем я не могу, потому что
— Дорожный костюм испорчен! Даже если убрать ту жуткую штопку, что ты на себе привёз и сделать всё аккуратно, а не по-солдатски, то и тогда жилет и пиджак тебе никуда на выход надевать нельзя! Скажут — обнищал Рысюхин, в рванье штопаном ходит. Да и брюки тоже пострадали: это только ты по малолетству да твои помощники по мужской слепоте не увидели повреждений на ткани. А там и подпалины, и потёртости, и мелкие дырочки. Да и воняет от них гадостно. Короче, только для работ по саду, а лучше отдать на благотворительность, малоимущим.
— Дальше, гимназическая форма — сразу туда же! По дому, споров нашивки, ходить ещё допустимо, если не при гостях, и всё на этом. Ты уже не гимназист, вот и нечего второгодником рядиться. Дальше, то, что на тебе сейчас — это подростку годиться, взрослому человеку, главе семьи — только по дому ходить, от силы — по своим предприятиям.
— А в ту же бакалейную лавку сбегать?
— Я тебе сбегаю! Я тебе сбегаю! Про это вообще забудь, что позволительно было дитёнку, то взрослому ни-ни! Есть Ядя, есть пацаны соседские, что можно нанять на посылки, как ты в детстве бегал. Только если важный гость ожидается, можно сходить самому какое-то особое угощение выбрать. Или зайти по делу к бакалейщику и заодно, по дороге, прикупить чего-то наподобие печенья или бисквита к чаю. И всё это — не в этом! И, да, отдельно — никакой беготни больше! Только шагом, с уважением к себе и людям!
Так и оказалось, что мне за ворота выйти не в чем, кроме костюма, что полтора года назад шили для похода в гости. И то я из него вырос, даже оставленный запас длины на рукавах и штанинах не особо помог, костюм был банально узким практически везде. Но, как сказала бабуля:
— Издалека выглядит более-менее, от коляски до портного и обратно дойти можно, если руками не махать и резких движений не делать. А потом до магазина готового платья, подобрать что-то не такое позорное, как остальной гардероб на время, пока нормальный костюм шьётся.
Я высказал предложение:
— А может, ну его, с «приличным» костюмом, мне два с половиной летних месяца до академии, которые я проведу в основном на винокурне да в броваре? А там поступление, на которое можно явиться и в парадном гимназическом. После же так и так придётся форму академии покупать.
Бабушка только руками всплеснула:
— Это ты в геральдическую палату и дворянское собрание намереваешься в готовом от Мулермана явиться?! Смерти моей хочешь, или позора на мои седины?! Ладно ещё к поверенному зайти завещание почитать, на грани приличий, но простительно. Ладно, в банк — это рабочий визит, да и ты в трауре, имеешь полное право на наряжаться.
В общем, она ещё не меньше десяти минут чехвостила меня бестолочью, позором семьи и чучелом огородным, пока немного не успокоилась.
— А ещё визиты принимать! Ты, когда официально в права вступишь, к тебе вся родня дальняя, все знакомые и соседи — все должны будут с визитом явиться, высказать ещё раз соболезнования и поздравить с главенством в роду! В чём ты их встречать собрался, в парусиновой робе, как батрак?
Только когда бабушка окончательно успокоилась удалось убедить её, что поездка в Минск за удостоверением и для разговора со следователем тоже вполне себе рабочий момент. И то, я думаю, главную роль в бабулиной покладистости сыграла просьба Рысюхи «не затягивать с этим».