Рысюхин, вы в четырнадцать не шалили?
Шрифт:
[2] Напомню: в мире РОС из-за наличия магии и ограниченной пользы огнестрельного оружия против изнаночных монстров его развитие сильно отстаёт от 1920-х годов нашего мира, которым «в среднем по больнице» соответствует уровень развития общества и техники (за отсутствием мировой войны и революций). Самые передовые образцы в артиллерии, преимущественно морской, соответствуют тому, что использовалось во время русско-японской войны, остальная артиллерия на уровне 1890 года, стрелковое вооружение самое современное на уровне тех же 1890-х, подавляющее большинство армий мира вооружены на уровне того, с чем Шипку обороняли в лучшем случае, а то и времён Гражданской войны в США.
Так что даже если бы у Юры получился исходный «Гочкисс» обр. 1909 года (360 м/с более лёгким снарядом), это уже было бы
Глава 3
В разбирательства среди пожарных я не влезал, да и они не торопились с требованием ремонта летательного аппарата. А смысл торопиться, если всё равно до весны летать не получится? Я боялся, что опять будет что-то в режиме «Вчера надо лететь, скорее надо делать», но нет: в середине февраля со мной связался Волченок и сказал, что вопрос с оплатой решён, Архип Сергеевич это подтвердил. Я к тому времени остыл и не стал выяснять, кто именно отдал тот дурацкий приказ. И Астра Георгиевна сварила-таки морозостойкую пропитку, очень вовремя, аккурат к концу зимы. Это я немного иронизирую, сам понимаю, что работа сложная и кропотливая. Сколько я сам со сплавами возился, и это зная от деда конечный результат, как состав, так и свойства? Вот то-то и оно. Так что на самом деле ей можно адресовать только благодарность и искреннее восхищение.
Двигатель в сборе с мультипликатором при аварии дельталёта не пострадали, остальные же повреждения на вид оказались страшнее, чем были на самом деле. Крыло — то да, каркас погнуло, тросы растяжек перепутались, но лопнул только один, на всех остальных моё укрепление выдержало. Правда, обратной стороной медали стало то, что эти особо прочные тросы усилили повреждения прочих элементов, но почти все детали и так под замену, потому и разницы особой нет. Раму кабины слегка повело, но даже разбирать не пришлось: снял укрепление, согнул при помощи ассистентов как надо и вернул обратно усиление структуры металла. Пол часа на всё, включая обсуждение того, как лучше браться. Ну, и колесо с мясом вырванное на место поставил. Короче говоря, самым сложным оказалось выкроить и сшить новое крыло, а самым трудоёмким — его пропитка. Но как раз к первому марта не особо торопясь всё доделал и сдал аппарат владельцам.
Заодно и для своего тоже новое крыло заказал, и пропитали мне его тоже одновременно с пожарным. Подготовился, так сказать, к сезону заранее. Кстати, наносить пропитку при помощи распылителя для краски оказалось намного удобнее, чем кисточками, и равномернее состав ложился. Удобный получился инструмент, хоть и повозиться с ним пришлось изрядно.
Ещё зимой со скуки и с подачи соседской молодёжи мои супруги затеяли такое развлечение, как домашний театр. Я в начале отбивался от этой затеи всеми четырьмя, но потом сдался, под давлением с трёх сторон, дед тоже подключился, вспоминая свою «КВНовскую молодость», а затем и втянулся. Причём под нашим с дедом влиянием пьеса сильно изменилась, в лучшую, как я думаю, сторону.
Изначально это была довольно заунывная история о том, как некий Исправник, у которого даже фамилии не было, эталонный до икоты, довольно нудно перевоспитывал отданного ему для этого некоего молодого недоросля. Пьеска была не то довольно старая, не то специально написана «про недавнее прошлое», поскольку после реформы, превратившей уезды в районы, должность исправника была упразднена, а его обязанности по большей части переданы начальнику районной полиции, которому подчинялись и городская полиция — напрямую, и сельская, и пожарная охрана, эти уже через заместителей, ранее именовавшихся «товарищами». Но речь не о давно прошедших реформах, а о пьесе, если её можно так назвать, которая состояла в основном из длинных и нудных монологов.
Первое изменение, что мы с дедом внесли — это заменили отвлечённые рассуждения Исправника на разбор конкретных выходок его подопечного, причём для их обсуждения и для жалоб на шалопая появились дополнительные роли второго плана, и текст у других актёров тоже появился, к их удовольствию, поскольку желающих хоть как-то участвовать в спектакле было сильно больше, чем изначальных ролей. Потом начали создавать какие-никакие характеры персонажам, чтоб они отличались
Получив такую затравку, участники труппы стали активно прорабатывать характеры своих персонажей, порою споря друг с другом и с режиссёром, в роли которого выступала старшая супруга барона Клёнова, Ирина Алексеевна. Она же и выбрала пьесу, как узнал позже, чтобы в игровой форме воспитать подрастающее поколение. Персонажи оживали и раскрывались. Ося, которого великолепно и с полным погружением изображал младший внук Шипунова, Миша, получил от меня подброшенные дедом коронные фразы «никогда такого не было, и вот опять!» и «хотели как лучше, а получилось как всегда», которые в разных вариациях повторялись по случаю неоднократно в ходе спектакля. Мордастов в исполнении командира моей дружины Старокомельского обзавёлся фразами «не хотите по-хорошему, будет как положено» и «нашли дурака — за вас свою работу делать».
В итоге сорокаминутная тоскливая до икоты говорильня превратилась в полуторачасовое забавное представление, которое искренне смешило даже и самих артистов, особенно когда Сократ Платонович и Остап начинали импровизировать в рамках роли, иной раз их диалоги затягивались минут на пятнадцать, руша весь регламент, и тогда спохватившаяся госпожа режиссёр начинала ругаться и пытаться впихнуть расшалившуюся труппу в рамки сценария. Причём «Ося» зачастую переигрывал «Сократа Платоновича», от чего сочувствие и симпатии публики оказывались порою на его стороне. А если собрать все их репризы, по получилось бы и второе, и третье отделение спектакля. Немного даже неудобно стало перед Ириной Алексеевной от того, насколько изменился её замысел в процессе воплощения. Но быстро прошло, поскольку тот самый «исходный замысел» был просто издевательством над артистами и зрителями!
Я от выхода на сцену отвертелся, взяв на себя соавторство в сочинении сценария и оригинальное музыкальное сопровождение. А сюжеты выходок и проказ Остапа нескончаемым потоком поставляла нам Василиса свет Васильевна. Слушая её, молодое соседское поколение начинало смотреть на гостью, как на некий светоч и эталон, а вот старшее поколение, наоборот, приобретало выражение напряжённого внимания. Да и у меня самого порой начинали волосы на затылке шевелиться от её идей.
Второстепенные персонажи тоже «оживали». Например, появление большинства действующих лиц предварялось грозным кличем «Куды с копытами?!» от квартирной хозяйки Исправника, особы грозной и слегка помешанной на чистоте, которая заставляла всех непременно разуваться на входе в дом и обувать тапочки. Тапочки для спектакля соорудили выдающегося размера, у меня в каждый обе ноги помещались, прямо в ботинках, и ещё место оставалось. В итоге по сцене все, кроме Мордастова (которого хозяйка уважала и опасалась) и Оси, который бегал босиком, двигались шаркающей походкой в этих «мегатапках», что придавало дополнительный комизм ситуации.
Надо сказать, особого секрета из репетиций не делали, слуги в доме могли и видеть, и слышать части спектакля, и когда я услышал в одном из трактиров то самое «Куды с копытами», не в свой, разумеется, адрес, то понял — искусство пошло в массы, и этим самым массам нравится.
Меня немного смущала мысль о том, как наш районный начальник полиции отнесётся к такому обновлённому образу Исправника, так что я как-то раз завлёк его в гости по удобному поводу, а заодно и пригласил на репетицию. Как выяснилось, переживал я зря, Мордастов ему очень понравился.