Рюрик. Сын Годолюба
Шрифт:
Хродгейр неловко плюхнулся на колени – и сердце его бешено застучало: навстречу ему двинулись гридмары, положив ладони на рукояти мечей! Но заметно хмельной конунг жестом руки остановил их – и подался вперед, желая насладиться унижением ненавистного ему хирдмана:
– Почему бы и нет, Хродгейр? Я готов взять тебя обратно… Если ты, конечно, проползешь до меня на коленях – и как следует вылижешь мои ботинки, хах…
Хмель лишает разума. Расхожая истина – не мешающая, впрочем, злоупотреблять хмельным даже таким умным и хитрым мужам, как Гудфред! Будучи трезв, он не зашел бы столь
Так что гридмары просто не успели – франциска отправилась в полет, нацеленная в живот конунга, едва тот успел засмеяться… В то время как сам Жадный вскочил с колен и бросился в сторону, скрываясь в спасительной для себя ночной тьме!
Не чуя ног, он побежал с холма, на котором высится Хлейдр. Побежал в сторону поселения и причалов, у одного из которых дожидается быстроходный кнорр торговца, посланного Харальдом из Хедебю!
И уже в спину Жадному раздался дикий, яростный вопль одного из гридмаров, наполнивший сердце Хродгейра несказанной радостью – а тело новыми силами:
– Предатель! Предатель убил конунга! Держите убийцу!!!
Лето 810 года от Рождества Христова. Хедебю.
…- Рада, пожалуйста… Пожалуйста!
Измученная лихорадкой славянка смогли лишь приоткрыть запавшие глаза, подарив Харальду едва заметную, приободряющую улыбку. Но как же так, как же так?! Ярл в бессильной ярости смежил веки, не почуяв первой слезы, побежавшей по его щеке… Как же так? Рада угасает, но все же пытается приободрить Клака! В то время как сам Харальд не может справиться со своими чувствами – и хоть чем-то помочь любимой!
Стиснув в ладонях пылающую от жара руку девушки, «Ворон» в бессильной ярости закричал на толпу знахарей, собранных им со всего Хедебю:
– Если вы не поможете ей, если ей сегодня же не станет лучше… Клянусь! Клянусь, ваша кровь прольется в жертву Фрее! Даже так от ваших жизней будет больше толку!
– Харальд…
Тонкие пальцы девушки чуть крепче сжали ладонь Скьёльдунга, привлекая его внимание – и Харальд мгновенно позабыл про знахарей, так и не сумевших помочь его любимой женщине… Наклонившись к Раде, к самым ее губам, он обратился в слух – едва лишь сумев вымолвить:
– Да?
– Не надо… Не надо в жертву… Отошли их – и попроси привести ко мне пленного фриза… Помнишь купца, исповедующего распятого Бога?
– Да… Но зачем?!
Рада невольно улыбнулась искреннему изумлению и недоумению Харальда – в то время как знахари поспешили тихонько оставить покои стремительно угасающей девушки.
– Я хочу… Я хочу, чтобы он крестил меня.
Харальд даже невольно отстранился от любимой, от удивления
– Зачем? Зачем тебе этот купец? Он ведь даже не жрец распятого Бога, он всего лишь…
Но славянка едва заметно покачала головой:
– Мне говорили… Что крестить может не только жрец…
– Но зачем?! Зачем тебе это?! Их Бог слаб, он не смог защитить даже Себя! Уж лучше я принесу обильную жертву милостивой Фрее…
Девушка устало прикрыла глаза, ничего не ответив – и Харальд не посмел воспротивиться последней воле умирающей. Искаженным от внутренней боли голосом он яростно воскликнул:
– Ко мне! Пленного купца-фриза – доставить ко мне!
Где-то за прикрытой дверью послышались спешно удаляющиеся шаги – после чего ярл наклонился к девушке, горячо зашептав:
– Рада, ты слышишь меня? Ты слышишь меня?! Прошу, не принимай распятого Бога… Как только ты уйдешь – я уйду вслед за тобой, и мы воссоединимся в Вальхалле, на вечном пиру Одина! Ты настоящий воин, ты отнимала жизнь врагов своими руками… Ты станешь валькирией – а я эйнхерии, верным хирдманом верховного бога, и мы будем вместе до самого Рагнарека!
Славянка нашла в себе силы покачать головой – и едва слышно ответить:
– В Велиграде… В Велиграде когда-то проповедовал жрец распятого Бога… Христа, я вспомнила… И жрец говорил странные слова… Он говорил, что не нужно мстить… Что нужно прощать… Он говорил, что Христос просил милости у своего Отца… Просил милости даже для тех, кто казнил Его…
Теперь уже Харальд не смог сдержать невольной усмешки:
– Действительно, это очень странные слова!
Рада согласно смежила веки – и ненадолго замолчала, заставив ярла замереть от страха… Но тут она вновь заговорила – даже с чуть большей силой в голосе, чем ранее:
– Я также считал их глупыми бреднями… Пока не свершилась моя месть за братьев… И пока недуг не сломал мое тело.
Харальд весь напрягся, невольно сжав кулаки:
– Что же – это распятый Бог наслал на тебя болезнь?! Да я прикажу перебить всех верующих в Него, я лично пролью их кровь в жертву Одину! Я…
– Харальд…
Клак оборвал свою речь, как только девушка позвала его – и тогда она смогла продолжить:
– Харальд, послушай… Христос… Он принял смерть за людей. Он принес Себя в жертву, чтобы спасти нас… Так ответь мне – какой Бог заслуживает нашей любви и веры? Пожертвовавший Собой, проливший за людей Свою кровь… Или те боги, кому мы сами приносим людей в жертву?
Ярл не смог ничего ответить, удивленный и озадаченный подобным откровением Рады.
– Но зачем тогда Он…
Но славянка вновь отрицательно покачала головой:
– Он ничего плохого мне не сделал. Я сама впустила в свое сердце зло и ненависть, я сама требовала мести… Месть свершилась – и зло получило власть над моим телом… Теперь я это ясно понимаю – тот жрец в Велиграде был во всем прав.
Девушка на мгновение прервалась, но тут же продолжила:
– Но ведь помимо тела есть еще и дух, моя душа… Она гораздо важнее. И ее еще можно спасти…
– Но как же… Как же Вальгалла… Как же мы?!