Рюрик
Шрифт:
– Не знаю, - признался Рюрик и отвёл взгляд от лица гостя, затем сбросил с себя меха, которыми был укрыт, и поднялся с ложа.
– Ты затеял большое и праведное дело, - твёрдо проговорил Юббе. Густая прядь волос упала на его крутой лоб. Потемневшие серые глаза отчаянного пирата остро смотрели из-под лохматых тёмных бровей. Он глубоко дышал, явно сдерживая гнев, такой лишний в это тревожное для Рюрика утро. Юббе отбросил прядь волос со лба и продолжил, подбирая наиболее точные, по его разумению, словенские слова: - Давай боле не будем впускать смуту в душу. Германцев надоти крепко побить за разбой во твоей земле, и мы их
Лицо рарожского князя просветлело.
– Ты верный друг, Юббе!
– ответил Рюрик, не сводя заворожённых глаз с возбуждённого лица фриза. Больше он ничего не смог сказать от волнения, перехватившего ему горло.
Фриз не понял, он молча застегнул на правом плече массивную фибулу и поправил складки пурпурной накидки.
Рюрик надел серебряную цепь, оглядел торжественно одетого гостя и снова помрачнел.
Тихо скрипнула тяжёлая дверь одрины [51] . На пороге стоял Руги.
51
Одрина (слав.) - спальня.
– Вы уже не спите?!
– удивился он.
– Нет, - сдержанно улыбнулся ему Рюрик.
– А сам-то спал ли?
– Спал, а то как же!
– гордый вниманием князя, ответил слуга.
– Подите в гридню, сейчас вам еду подадут, - радушно пригласил он князей и, сильно хромая, тотчас же вышел из одрины.
Юббе и Рюрик перешли в гридню, где, совершив омовение и торжественно отстояв перед священным котелком положенную минуту, молча сели за трапезу. Слуги подали им подогретую телятину, утиные яйца, большие ломти хлеба и горячий кисель, сваренный из сушёных земляничных ягод…
…На пристани всё уже было в движении. Дул холодный ветер, по небу плыли тяжёлые облака - ничто не обещало хорошего дня, но Рюрика пока это не беспокоило.
Все шестьдесят фризов, сопровождавших своего князя, невыспавшиеся, но нарядно одетые и возбуждённые последними событиями, сидели в ладьях и ожидали своего предводителя. Рюрик оглядел струги: дубовые, крепкие, нерасписанные, они покачивались на волнах неспокойного сейчас Рарожского залива, едва упираясь утиными носами в пологий песчаный берег, и тяжело вздохнул.
– Не печалься, Рюрик, - обнадёживающе проговорил Юббе.
– У нас хватит сил, чтобы побить германцев, - воинственно добавил он и слегка встряхнул князя за плечи.
– Я жду только тебя, - тихо вымолвил Рюрик и после некоторой паузы добавил: - И даже не хочу думать, что будет, если ты не вернёшься.
Юббе вздрогнул от этих слов, но не снял рук с плеча князя:
– Я вернусь через три дня, как и сказал. Ты же знаешь, до меня пути-то - два дня! Поклонись за меня вождю, жрецу и священному коню. Жаль, что мы не спросили его совета. Кланяйся и друидам [52] . Передай, я скоро вернусь, - с жаром проговорил знатный фриз и заглянул Рюрику в глаза.
52
Друиды– кельтское название языческих жрецов.
– Я жду тебя!
– глухо повторил Рюрик.
– Только тебя! Иди!
– И, склонив голову, он чуть оттолкнул
Фриз кивнул головой, повернулся и ловко перебрался по мосткам на борт ладьи.
– Сторожевые!
– скомандовал береговой.
– Отплыть!
Струги вздрогнули, качнулись и тяжело повернулись носами на запад. Затрепетали паруса, и ладьи медленно стали выходить из залива…
Несмотря на раннее утро, во дворе дома вождя венетов-рарогов было многолюдно. Слуги хлопотали, готовя еду прямо на костровой поляне. Жена вождя, старая женщина с приятным, добрым лицом, которое обрамляли седые, но густые ещё волосы, восседала на покрытой мехами лужайке, что оберегалась в правой части двора как святыня, и обсуждала с родственниками сны, которые они видели в эту ночь. Сам вождь вёл беседу с охотниками племени в противоположной стороне двора.
Рюрик стоял в воротах двора и ждал, когда его заметят. Он знал, что на пороге этого дома надо было быть терпеливым, осмотрительным и осторожным.
Наконец его заметил один из старых слуг вождя и тихо спросил:
– Так рано, князь, и к вождю?
– Да, Гэл, передай вождю, что я хочу с ним говорить сейчас. Спроси, сможет ли он меня выслушать.
– Но вождь ещё не ел, - возразил старый кельт.
– Еда только готовится, тихо пояснил он и указал на костровую поляну, где хлопотали слуги.
Рюрик замялся. "Да, - подумал он, - нельзя так спешить. Вождь может обидеться".
– Хорошо, я зайду потом, - спокойно сказал князь и уже было повернулся, чтобы незамеченным для вождя уйти со двора, но тут он услышал, как вождь спросил:
– Гэл, кого ты там скрываешь от меня?
– Рюрик остановился. Слуга отпрянул от князя. Во дворе стало тихо.
– Князь рарогов очень обеспокоен и хочет поговорить с тобой, - пояснил старый кельт.
Рюрик почувствовал, что все присутствующие удивлённо и настороженно разглядывают его.
Он медленно и торжественно, приложив правую руку к груди, низко поклонился вождю, затем, повернувшись в сторону жены вождя, ещё ниже поклонился ей.
– Я приветствую вождя племени венетов-рарогов и всю его семью!
Охотники расступились, и перед Рюриком предстал вождь его родного племени: высокий, сухопарый, с длинными синими волосами, спадающими до пояса. На нём была коричневая кожаная сустуга с длинными рукавами, надетая поверх серой льняной рубахи, и красные полотняные штаны.
Рюрик подошёл ближе и глянул в лицо вождя: старое, изборождённое морщинами и шрамами, умное лицо его выражало удивление:
– Рюрик? На рассвете? И во дворе моего дома? Что случилось, самый храбрый из моих рарогов?
– спросил вождь.
– Я только что проводил Юббе, - виновато произнёс Рюрик, склонив голову.
– Он просил поклониться тебе, - глухо добавил князь, не глядя в лицо старого рикдага. [53]
– Пират отплыл за дружиной фризов?
– спросил уже знавший всё вождь.
53
Рикдаг (кельт.) - хороший вождь, справедливый предводитель.