Рюрикович 2
Шрифт:
— с этими словами Владимир Васильевич кивнул на лежащего царя.
— Ну да, коронация, вступление во власть, тяготы и прочее…
— ответила рыжевласка.
— Да-да, ещё и ханский набег нужно сдерживать…
— Я думаю, что с ханским набегом я вам помогу. Но вот у меня к вам будет небольшая просьба,
— женщина кивнула на царя точно также, как это сделал недавно царевич.
— Да? Этот старый дурак? Ему и так осталось полчаса от силы…
— Позвольте мне забрать эти полчаса?
— чуть ли не промурлыкала
— Да забирай. Он мне никто, всего лишь ступенька по дороге к трону. Только сделай всё аккуратно и…
— Владимир Васильевич показал на Марию Никифоровну.
— Уберись за собой.
— Всё будет сделано в лучшем виде, Ваше Величество!
— и сказала уже в спину уходящему царевичу.
— Царь умер… Да здравствует новый царь!
После этого она повернулась к лежащему царю и мягко улыбнулась:
— Мне очень приятно, что моё лицо будет для вас последним, что вы увидите в этом мире…
Белоозеро. Поместье Мити Февраля.
В зеркальном потолке отражается поднимающийся с пола человек, разбитые в кровь губы издевательски кривятся.
— Ты такой же, как и я! Посмотри на себя, ведарь! — Февраль указывает пальцем, похожим на татуированную сосиску, на мою одежду.
— Ты весь в крови! Давай работать вместе? Мы столько всего сможем сделать, если будем трудиться на пару…
— Никогда я не стану таким как ты, мразь! — удар в висок опрокидывает мужчину на пол.
— Не противься, дурак! Оставайся со мной, будешь правой рукой! — слова вырываются из окровавленного рта.
— Я тебя деньгами до ноздрей засыплю!
Неужели он в самом деле думает, что я соглашусь? Что продамся?
Февраль поднимается с пола. Я хмыкаю, когда он напрягается, как завзятый бодибилдер. Мощные пластины груди над бугристым поджарым животом, ноги как стволы у пятидесятилетних дубов, лапищи могут гнуть рельсы. Но не в мышцах дело!
— Нет, тварь! Я никогда не стану таким, как ты! — повторяю и еле уворачиваюсь от быстрого удара.
Над головой пролетает ручища. В ответ втыкаю большой палец в подмышечную впадину. Февраль скулит и тут же ударяет другой ручищей снизу вверх. Балетным па делаю полуразворот и втыкаю иглу в левый глаз, с легким хлопком разлетается глазной белок.
Оглушающим ревом забивает оба уха. Февраль мотает головой, и игла вылетает из глазницы. Не успеваю увернуться от очередного удара, и ребра взрываются обжигающей болью.
Сверху падает картина с какой-то толстой бабой. Ловлю за тяжелую раму и швыряю в беснующегося главаря. Сам бросаюсь следом.
Февраль отбивает картину в сторону, та разлетается на куски. Однако он тут же получает иглу во второй глаз. Обезумевший от боли слепой главарь орет от боли, подняв морду вверх, и я тут же вбиваю в открытую пасть подобранную ранее гранату.
Со всей дури прикладываюсь обеими ногами о широкую
Четыре стука сердца, потом шлепок и раздается взрыв. Газ понемногу рассеивается. По окнам открывается шквальный огонь.
По стенам пляшут воронки пуль, штукатурка осыпает лежащую девушку. Я бью по хромированной дуге кровати, наручники сползают с оборванной трубы. За металлическое кольцо стаскиваю девчонку на пол: чтобы не попала под шальную пулю.
Она пока без сознания, но пульс есть. Видимых ранений не присутствует…
Вроде целая. Везёт же кому-то… Ладно, пусть пока лежит. Потом если что заберу.
В коридоре топот и крики.
Я кидаюсь к дверям. Окружение снова приобретает красноватый оттенок…
Пять минут.
Всего пять минут нужно мне, чтобы смерчем пройтись по аляповато-цветастым коридорам преступного дома.
Люди причудливым пасьянсом ложатся на разноцветные ковры — меня уже не остановить.
Как новенький комбайн, в котором смазаны все детали и четко подогнаны одна к другой, я собираю кровавую жатву.
В скором времени кончились иглы и людям достаются «маслята» из УЗИ.
Никто не заслуживает жизни.
Очередная дверь. Вой, удары. Я забегаю в другую комнату — навстречу бросаются три охранника. Через беспорядочный огонь нашел дорожку и вырубил всю троицу.
Скоро прибудет доблестная полиция, поэтому надо торопиться. Быстрая зачистка. Забежал в комнату видеонаблюдения и чуток повеселился там. Стёр всё недавнее, а вот остальное оставил
— сюрприз будет.
После поднимаюсь в комнату, где испуганно хлопает глазенками завернувшаяся в одеяло блондинка. Так и не снимает мокрое полотенце со рта, чувствует запах почти выветрившегося газа.
— Жива-здорова? — спрашиваю быстро.
— Да, — дрожащим голоском чирикает блондинка. — Дяденька, а что это было?
— Не до разговоров, красавица! — рявкаю я, она испуганно сжалась, приходится смягчить тон, и так натерпелась. — Собирайся, и бегом на волю, в пампасы.
Сам же быстро прыгаю к окнам и аккуратно осматриваюсь
— оставшиеся преступники скучковались возле главных ворот. Похоже, что решают
— кто пойдёт на штурм, а кому еще жить охота.
— Дяденька, я готова! — амазонка сверкает прорехами на одежде, но за неимением лучшего и так сойдет.
Юбка чуть выше колен, футболка обтягивает задорную грудь, легкие сандалии. Само совершенство в каждой черточке. Просто мечта любого мужчины, не удивительно, что Февраль положил на нее глаз.
— Иди за мной, ничего не бойся и мы выберемся без проблем!
— говорю я.
— Хорошо, дяденька. Я всё сделаю, вы только это… выведите меня отсюда, пожалуйста,
— отвечает она.
Дяденька… Хотя да, сейчас я со своей испачканной рожей и в грязной одежде мог быть кем угодно, начиная от пацана и заканчивая стариком