Рыжая проказница

Сэндс Линси

Вскоре его рука переместилась на грудь Эверилл, и Кейд возобновил свои ласки. Эверилл тихо застонала, потому что прежний пыл начал разгораться в ней с новой силой. Она подняла голову, подставляя губы для поцелуя. Кейд поцеловал ее — сначала нежно и трепетно, но очень скоро поцелуй стал более пылким. Первые искры вновь пробудившейся страсти превратились в пламя, и Эверилл застонала. Рука Кейда, лежавшая на ее ягодицах, сдвинулась в сторону бедер и, скользнув между ее ногами, нашла увлажнившееся лоно. Кейд раздвинул пальцами нежные створки и ввел палец. Эверилл замерла, удивленная

тем, что ей больно.

Кейд это сразу почувствовал и убрал руку. Прервав поцелуй, он уложил Эверилл на постель и прошептал:

— Усни.

Она помедлила, а потом неуверенно спросила:

— А разве мы не будем?…

— Нет, — сказал он безо всякой радости, но потом добавил поласковее: — Тебе больно потому, что это первый раз.

— Вот как, — прошептала Эверилл, однако отрицать этого не могла.

Ей действительно было больно. Хотя ее тело не было готово к еще одному туру, муж, казалось, желал получить удовлетворение. Некоторое время Эверилл лежала не двигаясь, думая, не стоит ли им все-таки рискнуть. Если ей будет очень больно, всегда можно остановиться, но она предполагала, что в таком случае они оба будут чувствовать такое же разочарование и неудовлетворенность, какие чувствовала она после той ночи две недели назад. Она тогда часами лежала в постели, и тело ее изнывало от тоски. Но в то время Эверилл не понимала, почему оно изнывает, теперь же понимала и не хотела мучиться. Не хотела прийти в возбуждение, а потом остаться неудовлетворенной.

Она подумала, не испытывает ли муж такое же разочарование, какое испытывала она после той ночи, и если так, то что она может сделать? Ей в голову пришел совет Салли и старой Элли, как доставить ему удовольствие. Обдумав сказанное служанками, Эверилл решила, что, наверное, сможет облегчить мучения мужа.

Она прикусила губу, обдумывая, как к этому приступить. Конечно, Элли говорила, что некоторые женщины не любят доставлять мужьям удовольствие ртом, но Эверилл пока не знала, к какому сорту женщин относится. Поэтому решила тут же все выяснить. Она нырнула под одеяло и начала шарить руками по телу мужа.

Кейд насторожился и поднял голову. Он смущенно посмотрел на одеяло и приподнял его, чтобы выяснить, чем вознамерилась заняться его жена. Когда ее рука нашла его плоть, он замер и ошеломленно прошептал:

— Эверилл, что ты собираешься делать?

Он ахнул и приподнялся на постели в шоке от того, что ее язык дотронулся до чувствительного кончика его плоти. В следующий момент Кейд сжал в кулаке простыню и застонал — Эверилл лизнула его во второй раз.

Вот это воистину неожиданно, мелькнуло у него в голове, а Эверилл опять лизнула. Эта женщина не понимает, что делает, подумал Кейд, когда она лизнула его еще раз. А он совершенно не знал, как остановить ее, не ранив ее чувства.

Эверилл снова лизнула его, Кейд беспомощно вытерпел и это, в то время как ему мучительно хотелось откорректировать ее действия.

— Ах, Боже мой, какая у вас большая штуковина, милорд!

Кейд вытаращил глаза чуть ли не в ужасе.

— Да уж, воистину прекрасная штуковина, — проворковала Эверилл, опять лизнула и повторила: — Она очень…

большая… и… э-э-э… красивая.

Кейд неожиданно рассмеялся. Но Эверилл была так увлечена делом, что не заметила этого.

— Я бы сказала, что это самая большая и самая красивая штуковина во всей Англии, — щедро добавила Эверилл, а потом замерла, потому что услышала смех Кейда, который больше не мог сдерживаться.

Эверилл подняла голову и воззрилась на мужа.

Кейд сразу сделал серьезное выражение лица: он не хотел расстраивать Эверилл, которая смотрела на него с тревогой и недоумением.

— С вами все в порядке? — спросила она. — Я ведь не сделала больно, нет?

Кейд прикусил губу, чтобы не рассмеяться, и отрицательно потряс головой.

Эверилл нахмурилась, но сказала:

— Кажется, я слышала…

— Это было очень мило, спасибо, — проговорил Кейд голосом, напряженным от стараний не показать, как ему весело.

Потом он уложил Эверилл так, чтобы ее голова лежала у него на груди, и пробормотал:

— А теперь спи.

— Но я еще не кончила… — начала Эверилл, пытаясь снова сесть, однако тут же удивленно ахнула, потому что Кейд снова заставил ее лечь и силой удерживал в лежачем положении.

— Пока что мы кончили, — заверил он ее. — У нас был длинный день. Пора спать.

— А-а, — вздохнула она, потом угнездилась рядом с ним, машинально двигая рукой по его груди. — Я могу снова доставить тебе удовольствие утром, когда ты отдохнешь.

— Да, — сказал он и подоткнул вокруг нее одеяло.

К великому облегчению Кейда, после этого Эверилл затихла, пальцы ее замерли. Он только-только начал расслабляться, как Эверилл вдруг подняла голову и сказала:

— Послушай, Кейд.

— Да?

— А как я смогу щипать твои соски, когда они наверху, а я внизу?

— Щипать мои соски? С какой это стати тебе захотелось щипать мои соски?

— Ну, так ведь Салли сказала, что мужчинам нравится, когда играют с их штуковинами и щиплют им соски, — пояснила Эверилл.

Кейд собрался было спросить, кто такая Салли, как Эверилл задумчиво присовокупила:

— Хотя… она не говорила, что это нужно делать одновременно. Может, она хотела сказать, что мужчинам это тоже нравится? — Она ненадолго задумалась, потом зевнула и сказала: — Придется расспросить ее об этом.

Кейд на мгновение закрыл глаза, поскольку не был уверен, что способен вынести еще хотя бы один совет этой Салли, но тут же резво открыл их, ибо Эверилл сказала:

— Кейд!

— Да? — настороженно ответил он.

— А в Стюарте красиво?

Он с грустью вздохнул. Его фамильный замок когда-то был одним из самых красивых замков в округе, но так было до того, как его отец пристрастился к вину и предоставил заботиться о замке жене.

Нельзя сказать, что мать, а после ее смерти сестра не справлялись со своими обязанностями, они вели хозяйство не хуже, а может быть, и лучше иного мужчины, но когда у отца и братца начинался запой, то вели они себя очень несдержанно — ломали вещи, гоняли слуг. Постепенно замок приходил в запустение, а когда Кейд был там в последний раз, выглядел просто убого.