Рыжая

Фишер Таррин

Голубоглазый мужчина склоняет голову на бок. Он смотрит на Сэма и, кажется, пытается прийти к какому-то умозаключению. Вернувшись взглядом к моему лицу, он видимо соединяет все кусочки картинки воедино. Его лицо озаряет догадка.

— Ты Лия, — изумленно произносит он. Он носит очки. Мне хочется, чтобы он снял их, чтобы я могла получше рассмотреть его глаза.

— А ты?

Он снова протягивает мне свою руку. Прежде чем я успеваю снова пожать ее, Кэмми отводит мою руку в сторону.

— Приятель, — говорит она, глядя на него. —

Давай не будем играть в эту игру.

Он игнорирует ее.

— Я — Ной, — представляется он.

Меня поражает его доброта. Поражает его — О Боже! Это же муж Оливии!

Я пытаюсь взять себя в руки, чтобы не застонать вслух. Эта вечеринка в честь Оливии. Я в доме ее лучшей подруги, смотрю в лицо ее мужу. О. Боже. Мой.

— Я лучше пойду, — бормочу я, глядя на радостное лицо Ной. Кэмми энергично кивает головой. Ной отрицательно качает своей.

— Ты не выглядишь и в половину такой чокнутой, какой я представлял тебя.

Он, правда, только что это сказал?

— Оливия говорила что-то о рыжеволосой горгулье с клыками.

Я моргаю. Значит, Оливия рассказывала ему обо мне. Я задаюсь вопросом, упоминала ли она небольшой погром в ее квартире... или о том, что я выгнала ее из города... или суд? По какой-то странной причине, мне не хочется, чтобы он думал, что я плохой человек.

— Ной, — зовет Кэмми, дергая его за руку. — Не мог бы ты не общаться с врагом? У нас есть дела.

— Она не враг, — отвечает он, не отводя от меня взгляда. — Она просто нечестно дерется, — ага, значит знает. Мне начинает казаться, что я в трансе. Чтобы ни велел мне сделать этот парень, я, вероятно, сделаю это. Мать твою. Я совершенно точно поверю любой его лжи.

Оливия замужем за сексуальным Ганди. Не удивительно, что она любит своего мужа. Я прочищаю горло и осматриваю двор.

— Значит эта вечеринка для нее?

Где-то что-то пронзительно кричит Кэмми. Ной кивает.

— Да, ее день рождения. Это сюрприз.

Как мило. Никто не устраивал вечеринок в честь моего дня рождения. Я тяжело сглатываю и отхожу от стола.

— Было приятно с тобой познакомиться, — говорю я. — Сэм?

Через секунду он появляется возле меня, и, схватив за локоть, тащит к калитке. Я оглядываюсь через плечо на мужа Оливии. Он возится с колонкой. Возле него стоит Кэмми и размахивает руками, без сомнения, выражая свои чувства по поводу меня, но он игнорирует ее.

Черт подери! Что есть у этой женщины, чего нет у меня? Почему такие мужчины, как Ной и мой муж, влюблены в нее?

Глава 28

Прошлое …

Ситуация на работе изменилась после того, как я обнаружила фальсификацию результатов исследований «Пренавена». Отец словно почувствовал, что я раскрыла его секрет, и теперь старался заставить меня заплатить. Неожиданно он начал уделять мне внимание, которого я всегда так жаждала.

Правда, это ничем не напоминало теплую отцовскую любовь, на которую я рассчитывала. Он был настроен враждебно и стал очень требовательным, часто оскорблял меня в присутствии персонала. Несколько раз я ловила на себе его пристальный взгляд; выражение лица было настолько злым, что у меня кружилась голова. Мне хотелось найти какую-нибудь норку, в которую я могла бы забиться, пока он не забудет о моем существовании. Безопаснее было находиться вне поля зрения. Самый важный вопрос, который интересовал меня: как он узнал?

Это Кэш. Скорее всего она. Я задала ей тысячу вопросов о ходе тестирования, требуя подробностей. Должно быть, она доложила об этом моему отцу. Но еще хуже то, как мой отец относился к ней — как к давно потерянной и недавно найденной чертовой дочери.

Каша заварилась за неделю до моего дня рождения. Отец созвал экстренное семейное собрание дома. Калеб посчитал это странным, но я понимала, что происходит. Я собиралась подготовить его по пути в машине, но потом подумала, что пусть лучше сам Чарльз Остин расскажет о своем фармацевтическом мошенничестве. Тогда я смогу прикинуться дурочкой и сделать вид, что знать ничего не знаю о его махинациях.

Когда мы приехали к ним, нас уже ждали в гостиной. Я села на двухместный диванчик рядом с Калебом, который со всевозрастающим подозрением осматривал собравшихся. Он бросил на меня взгляд, желая понять в курсе ли я, но я пожала плечами. Сестра, сидевшая рядом с матерью, посмотрела на меня и внезапно на ее лице вспыхнула догадка.

— Ты беременна, да? Все из-за этого.

Я покачала головой, шокированная тем, что сестра не различает эмоциональный настрой. Ее никогда не затрагивало плохое. На какую-то секунду я испытала острую зависть, которая чуть не достигла максимальной отметки по двадцатибальной шкале.

— Джоанна не беременна, — отмел ее предположение отец. — Боюсь, все гораздо серьезнее.

На долю секунды я задумалась, что может быть важнее ребенка. Позволит ли он когда-нибудь моему ребенку называть его дедушкой? Калеб напрягся. Когда отец отпустил замечание на счет ребенка, он схватил меня за руку и сжал ее.

Заговорив, отец перевел взгляд на Калеба. Он всегда так поступает. Если в помещении есть мужчина, то он будет смотреть только на него — даже если он при этом собирается сообщить своей жене и дочери о приближающейся кончине.

Я слушала его, сжав руку мужа, словно это единственная зацепка, не позволяющая мне сойти с ума. Несмотря на гнев, который испытывала к отцу, я надеялась, что его не ждут самые худшие неприятности. Но разве это возможно, когда скрываешь, нечто подобное?

Он рассказал нам об исследованиях и, когда перешел к фальсификации результатов, я почувствовала, что Калеб застыл. Отец закончил свой рассказ так, что меня словно в живот пнули.

— Мне предъявлено обвинение. Джоанна также под подозрением.