Рыжее братство. Трилогия
Шрифт:
– На нас напали, – отозвался вор и коротко описал ситуацию, в которую мы влипли.
– На магеву руку поднять, – мяла фартук и качала головой Влариса с таким ошалелым видом, будто ей сообщили о какомто великом кощунстве типа переоборудования храма в сортир. – Это что же в мире творится?! Граф совсем разум потерял…
– Вот уж кто воистину пьян, только не вином, а властью, – презрительно фыркнула я. – Ну ничего, я ему устрою вытрезвитель, потом… А пока нам о себе позаботиться следует.
– Чем мы с мужем помочь можем? – просто спросила женщина.
Лакс рассказал о наших планах покинуть поутру город.
Палач, убедившись в надежности убежища, ушел, Лакс отправился наверх, складывать вещи, а я, доковыляв до лохани, с довольным стоном опустилась в горячую воду. Благодарное тело тут же наполнилось сонной истомой, сильф, которому пришлось принять винный душ вместе со мной, тоже нырнул в лохань. Мягкая мочалка в умелых руках трактирщицы заскользила по коже.
– Почтенная магева? – постучался в дремотную голову робкий вопрос Вларисы.
– Ммм? – отозвалась я.
– А тятька тех ребятишек как же? Вы до них не добрались? – осторожно спросила добросердечная женщина.
– Добрались, мужик теперь совершенно здоров, не тревожься, – зевнула я и отключилась с чувством выполненного долга.
Не знаю уж, кому довелось тащить меня в комнату, Лакс ли, бедолага, надрывался, или я так и спала в воде, пока не вернулся штатный носильщик Кейр, однако поутру (солнечные лучики уже бодро сочились из окна и рисовали на полу кривоватые классики) я проснулась в своей комнате, заботливо укрытая одеялом. Выстиранная и совершенно сухая одежда лежала на стуле рядом. Уютно свив в ней норку, сопел Фаль, временами вытягивая во сне крылышки, как кошка лапки. Все происшедшее вчера вечером уже не казалось чемто страшным, оно превратилось в приключение, о котором так интересно читать в авантюрном романе. Мысли ползали в голове с ленивой неторопливостью.
Глава 15
Снова в путь, или О новых друзьях и старых врагах
Стук в смежную дверь возвестил: ктото решил, что мне пора просыпаться. С явной неохотой нежная дрема выпустила меня из коготков.
– Чего, Лакс? Уже пора собираться в путьдорогу? – спросила, зарываясь в одеяло до самого носа.
Вор вошел в комнату и с порога, стараясь, чтобы это выглядело небрежно и весело, а вовсе не тревожно, спросил:
– Ну как ты сегодня?
– Как Колобок с похмелья, – чуток подумав, призналась я, выпростав изпод одеяла руку и подперев голову.
– Кто? Почему? – не понял Лакс, не знакомый с русским народным творчеством, но почемуто всполошился.
– Колобок – это такой живой шарик из теста, а с похмелья ему особенно тяжко приходится, ибо состоит сия сказочная тварь из одной только головы, а потому после выпивона у нее болит абсолютно все! – торжественно просветила я приятеля.
Вор не удержался и, растеряв внутреннюю обеспокоенность моим потенциально болезненным состоянием, заржал в голос. Фаль, подхваченный звуковой волной, взвился с места кометой и заметался под потолком, пытаясь сообразить, кто он, где и что надо делать. Однако, убедившись, что я рядом,
– Завтрак на столе, вещи Влариса уложила, – отсмеявшись, сказал Лакс.
– Завтрак – это хорошо, – важно кивнула сквозь зевоту. – Пожалуй, я даже не потребую его в постель.
– Тогда поторопись, пока Кейр не слопал все. Кажется, они в Патере палача вовсе не кормили, наверное, чтобы злее был, – коварно заключил парень, прикрывая дверь.
Прежде чем дверь коснулась косяка, рыжая молния, запаниковавшая при мысли об уничтожаемой без нее еде, юркнула в щель. Да, если мне хочется перекусить, и правда самое время вставать. Как кушает Кейр, я не знаю, зато насчет Фаля никаких иллюзий не имею. Малютка пожрать горазд.
Мысленно вздыхая над изувеченным телом и кляня себя за то, что не додумалась потребовать паланкин и носильщиков, сползла с ложа. Более хреново чувствовала себя только в бытность свою абитуриенткой института на второй день после прополки свеклы, когда неожиданно узнала много нового о строении собственного тела, каждая мышца которого сочла своим долгом пожаловаться владелице на варварское обращение. Натягивание шмоток оказалось еще одним издевательством из разряда применяемых в застенках инквизиции. Спроси меня кто о чем угодно, призналась бы моментально в самых страшных грехах, только бы организм перестал болеть. Поплескав на лицо водой, медленно и вальяжно, потому как быстро и бодро не получилось бы и за все сокровища мира, вышла к трапезе, раздумывая, на самом деле здешние дворяне такие важные, как кажется, или у них просто все болит?
А Лакс, сволочь, обманул! Столько, сколько Влариса и Самсур выставили на два сдвинутых стола, никто, даже ватага Кейров и Фалей, слупить была не в состоянии. Еды оказалось не просто много, ее объемы были поистине колоссальны, словно трактирщики взяли семейный подряд на наше убийство путем закармливания и доведения до заворота кишок.
Молча, без единого стона (зацените мое великое мужество!) я рухнула на скамью между Лаксом и Кейром, сделала парутройку вдохов аля йог, унимая бунтующие части организма, и почти весело заявила:
– Всем привет!
Сосредоточенный жующий Кейр кивнул в ответ и наколол на нож очередной кусок мяса с блюда, на котором пасся и Фаль. Сильф проводил возмущенным взглядом уплывающий изпод носа поджаристый ломоть, на который сделал стойку, но, увы, зачавкал другим. Я огляделась, взяла намазанный маслом кусок хлеба. Не то чтобы мне не хотелось ничего другого, вот только тарелка с хлебом была ближе всего. Хлопотливая, будто пчела, трактирщица бухнула на стол передо мной большую кружку какогото пахнущего травами горячего напитка. Пригубив и одолев половину бутерброда, усовершенствованного за счет ломтя сыра и ветчины, я небрежно спросила, заводя светскую беседу:
– Как жизнь, Кейр?
– Прекрасно, – усмехнулся бывший палач, пожалуй, с несколько наигранным цинизмом. – Вы платите, я защищаю и убиваю.
– Не пытайся казаться хуже, чем ты есть, – улыбнулась я в ответ. – Вчера ты кинулся на зов о помощи, вовсе не думая о деньгах.
– Да, – согласился мужчина, пододвигая к себе тарелку с маленькими горячими колбасками и вновь забирая самую аппетитную, и опять именно ту, на которую положил глаз гурмансильф. – Это я точно не подумавши сделал.