Рыжее братство. Трилогия

Фирсанова Юлия Алексеевна

– Оса, стой! Герг, не двигайся! – истошно завопил подъезжающий Лакс.

– Ты чего? – ошалев от вопля, я встала как вкопанная рядом с замершим по команде Дэлькором.

– Осторожнее, рядом с вами тмариз, – объяснил вор.

– Кто? – опасливо поглядывая по сторонам, переспросили мы с поэтом, пытаясь сообразить, идет ли речь о какомнибудь насекомом, змее, птице или более крупном и кровожадном объекте, реагирующем на движение. Впрочем, для засады тираннозавра рекса кустики казались маловаты.

– Куст с ядовитыми шипами, – объяснил вернувшийся

из разведки Кейр, – не заденьте его веток, отходите аккуратно.

– Очень ядовитый? – отползая под копыта Белки, жалобно помаргивая, уточнил Герг.

– Да, – коротко отозвался Кейр с каменной мордой, однако взгляд его оставался тревожным и помягчел, лишь когда я, пятясь задом, удалилась от опасного растения на расстояние нескольких метров, а Герг встал с четверенек и отвел Белку. Дэлькор занюхнул цветочки тмариза, громко фыркнул, выражая недовольство, признал несъедобными и брезгливо отвернулся.

– Раньше его вырубали, по крайней мере, на тракте, – укоризненно цокнул языком воин, оценивая размеры зарослей ядовитого растения, а соответственно и масштабы запустения.

– Эх, жаль, тут почтового отделения под руками нет, – мечтательно улыбнулась я. – Послать бы Кольре букет в подарок!

– Не смей даже касаться его, – на всякий случай велел Кейр. – Уколешь палец, и не могу ручаться, что заклятие исцеления прочесть успеешь до встречи с богами.

– Ладно, не ворчи, я все поняла, – отозвалась я, не испытывая никакого желания играть в мертвую царевну, и уселась в седло. – Просто иногда девушке хочется немножко помечтать о прекрасном!

– Ты можешь помечтать обо мне, – со знакомой ухмылкой подсказал Лакс, вытирая рукавом вспотевший лоб.

– Мечтать будете после, о чем пожелаете, – свернул начинающийся флирт Кейр, решительно направляя лошадь вперед. – Хутор близко, поехали, пока Герг снова из седла не выпал.

– Ты как? – спросила я у поэта, карабкающегося на Белку, словно альпинист на вершины Эвереста. – Все кости целы?

– Насчет костей не скажу, а вот мясо, помоему, уже готово для отбивной, – попытался пошутить Герг, скривив от боли губы.

Но мучиться ему оставалось недолго. Не в том смысле, что близилась смерть, а в близости благого избавления седалища от терзаний седлом. Через некоторое время мы увидели неширокую дорогу, отходящую от тракта. По обеим ее сторонам крупный кустарник был добросовестно вырублен, и, проехав через вполне обихоженную рощу, наша кавалькада оказалась на равнине. Я даже придержала коня, обозревая пейзаж, с которого было только пасторали писать, из тех, что с пастушками и овечками.

Зелеными волнами перекатывалась трава. Море изумруда под морем начинающей темнеть голубизны с барханами белых облачков. Вилась дорога, далеко слева у кромки леса паслось стадо то ли коров, то ли овец, то ли еще какихто одомашненных тварей. Справа обработанная земля была отведена под зерновые и длинные, как сейчас вспоминаю прополки в колхозе, гряды с овощами. Дорога вела прямо к основательному дому, окруженному, как курица цыплятами, многочисленными постройками

и фруктовым садом. Из труб поднимался дымок. Даже в такую жару топили, скорее всего не потому, что замерзли в зеленую зиму, как негры российским летом, а готовили еду.

– Странно, – вслух пробормотала я, откидывая со лба волосы.

– Что? – уточнил Кейр.

– Ты говорил, здешние края такая глушь, а тут даже забора, не то что частокола или какойто другой более основательной ограды нет, – уточнила характер странности.

– Если тут разбойники пошаливают, то частоколом, городи не городи, не спасешься. Озлятся и спалят все подчистую. Проще откупиться, чем отбиваться, а если совсем допекут, то собраться, нанять отряд воинов и задавить сообща, – объяснил практическую сторону вопроса Кейр.

– Ясно. – Теперь тактика здешних поселян стала мне понятна, хотя я бы, конечно, так не смогла, слишком уж покорно. Но ведь и не живу здесь, ято магева, а они пускай так жизнь строят, как считают лучшим.

Глава 19

Кто стенает в ночи, или Поймай покойника!

Когда мы подъехали к жилью, навстречу вышла одинокая женщина и спокойно остановилась, держа натруженные руки сложенными на светлом переднике. Парламентер, то есть парламентерша, выглядела безобидно и была совершенно одна. Интересно, сама вызвалась или муж послал? Середину своей жизни крестьянка уже миновала, но все равно выглядела здоровой, как может быть здоров человек, живущий на природе, питающийся экологически чистыми продуктами и занимающийся физическим трудом. Темные волосы лишь чуть тронула седина. Только в серых с карими ободками глазах ее стыло какоето безразличное уныние, никак не связанное с нашим неожиданным визитом, скорее уж мы чуть всколыхнули болото этих глаз.

Подъехали шагом еще ближе. Женщина впилась в меня взглядом и удивленно прошептала:

– Мамагева…

Продолжения не последовало, а посему Лакс, как самый безобидный и обаятельный из нас, соскочил с седла, кивнул селянке и весело сказал:

– Будь здрава, хозяюшка! Прости, что незваными да нежданными заявились…

– Дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде, – поддержала я вора, тоже спешиваясь, Герг выпал из седла следом за мной и остался стоять, прислонившись к боку Белки с таким усталым видом, что, казалось, шагни лошадь в сторону, и поэт, лишившись опоры, грохнется на дорогу бревном, вернее, доской.

Селянка часто заморгала, переваривая мою шутку, а Кейр добросовестно прибавил:

– Мы хорошо заплатим.

– И вы будьте здравы, господа да магева почтенная, – отозвалась крестьянка, ее процессор наконецто обработал данные и выдал ответную реакцию, – снеди я вам в дорогу соберу, а переночевать, – женщина замялась, пряча руки под передник, – у меня не слишком просторно…

– Нам и сеновал сгодится, – не стал привередничать Кейр, ведя коня в поводу, – а магеве…