Рыжик

Мачальский Дмитрий Викторович

– Фото на память!
– прозвучал смутно знакомый голос.

– Э!..
– попыталась воспротивиться Люда, обнаружив направленный ей в лицо объектив, но тут ещё один очень знакомый голос в голове радостно изумился:

"Курррвимерррт!.. Лю! Лю!! А где это у жлоба росло?!"

ЗА ЧТО?!!

Ну вот, за что ей такое наказание?! Люда "вспухла", как жаба в брачный период, пытаясь задавить рвущийся наружу смех. Щелчок аппарата!
– и она уткнулась лицом в подставленный локоть, от души прыснув едва не ушами.

"ФУХХХХ!.. Слышь, малЕньство, ты меня угробить хочешь?!"

"Ну, Лю! Ну, где эта штучка?.."

"Я тебе потом объясню..."

Снаружи

её экстравагантный поступок тоже не остался без внимания.

– Будь здорова!..

– Бздров!..

– Люськин, не порть фотосессию!

– Не, ну чё - симпатичное фото получится... наверное...
– фотограф (где-то она его видела...) с сожалением опустил камеру и виновато глянул на Люду.
– А можно ещё раз?

– АГА!
– возмутилась Люда.
– Щассс только в роль войду... Вот так!
– и она скорчила одухотворённо-кукольное личико, пару раз хлопнув по-юлькински ресницами.

Глаза фотографа заворожено расширились и он начал поднимать аппарат, но Люда второго шанса ему не дала:

– Нэма хап-хап!
– решительно "свернула" она образ и, совсем уж распоясавшись, показала огорчённому фотомастеру язычок.

– Рыжик-пыжик...
– не остался тот в долгу.

Пока они так безобразничали, чья-то тяжёлая рука опустилась Люде на плечо.

– Та досить вже фоткатись! А розкажи нам, Млочка, де ж ти таких прийомв рукопашного бою навчилася?

Народ понимающе загыгыкал и уставился на Люду, с интересом ожидая ответа. Однако у той от Матвийчыного прикосновения и ощущения его близкого тепла конкретно закупорило горло. Спасла положение Юлька.

– Да она всю жизнь такая, сколько её знаю!

– Да ну?!..

– Точно-точно! Вот помню на первом курсе...

Рассказывать про их похождения Юлька могла долго, Люда уже и не вмешивалась. Она млела от тихого счастья под боком у Матвия, дружески приобнявшего её за плечи, и ничего другого в жизни ей было не нужно. Только однажды она наткнулась на странно внимательный взгляд фотографа, словно ловящий момент для ещё одного снимка, и опять кольнула беспокойная мысль, что где-то она его видела. Но дружный хохот от очередного Юлькиного пассажа отвлёк её, и Люда окончательно потерялась в новых ощущениях.

В этот день начать работать так и не получилось. Едва Люда собралась засунуть загадочный прибор с неприличным названием подальше в стол, как он сейчас же привлёк внимание.

– Что это у вас, Людочка?
– удивился Владимир Иваныч.

– Ку... курвиметр, - выговорила та со второго раза, так и не решив, можно ли говорить такое в интеллигентном обществе.

– Откуда?
– ещё больше удивился старый геолог.

– Парни подарили...
– ляпнула Люда, не подумав, и только тогда поняла, ЧТО сказала.

А заметавшийся в панике взгляд показал, что теперь это интересно не только старшему поколению, но и Юльке с Олежкой, хотя уж они-то видели всё сами.

– Так это сейчас ТАКО-О-ОЕ девушкам дарят?
– с непередаваемым выражением протянула Екатерина Львовна.

Люда покраснела, мысленно раскаиваясь не только за вчерашнюю драку, но и за то, что ещё на первом курсе заглянула сдуру в учебник топографии.

– Да вы, Людочка, не смущайтесь, - вдоволь налюбовавшись, сжалилась Екатерина Львовна.
– Не вы первая такая, кто от курвиметра пострадал. Вон, Роман Николаевич расскажет.

– Та

що ви, Катерино Льввно!
– неожиданно засмущался старый геолог.
– Та де ж бим я, старий дду, ТАКЕ двчаткам розповдав!.. [прим.
– "...девочкам рассказывал"]

– Да-а-а?!
– возмутилась та.
– А нам, практиканткам, значит, можно было?!

– Та ви ж так мило соромилися... [прим.
– "...смущались"]

– Ах та-а-ак!.. Ах вы!..
– задохнулась возмущением Екатерина Львовна и принялась шутливо искать, чем бы в старого провокатора запустить. Назревающую дискуссию на геологических молотках прервал Владимир Иваныч:

– Ладно, я расскажу! Так вот, девочки, было это сразу после войны. Наши геологи, которых сюда присылали поднимать отрасль, были парни простые. А тут - что ты!
– Европа! Даже торговки на базаре материли друг друга только через "прошу пани": "Ах ты ж курва, проше пани!" - "Сама, проше пани, курва!", и так далее. А на проспекте вообще ходили манерные дамы с претензией на аристократию: шляпка, вуаль, собачка на руках... Одна из таких пани работала в большом книжном магазине, где продавали и всякую канцелярщину. И вот, приходит туда наш простой работяга-геолог и на её деликатное "Что желаете?" с деловитой прямотой отвечает: "Дайте мне, пожалуйста, курвиметр!" Женщина опешила, но решила, что ей послышалось: "Цо пан хочет?" Ну, раз не расслышала - повторим: "Курвиметр, пожалуйста!" Пани аж передернуло от таких выражений: "Цо пан такое говорит!.." Геолог тоже обозлился: "Что неясного?! КУР-ВИ-МЕТР!" Бедная пани покраснела, побледнела, схватилась за сердце: "Цо?!.. Як?!.. Где?!.." А геолог, озверев от идиотизма ситуации, напирает, требует: "Курвиметр давай!" Тут уже и народ стал собираться, и патруль с улицы заинтересовался, и неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы рядом не оказался коллега того геолога. Он отодвинул товарища и, недолго думая, просто ткнул пальцем: "Дайте ЭТО!" Бледная трясущаяся пани отдала товар, геолог, бурча себе под нос, расплатился. А наши работники с тех пор все просьбы на базаре и в магазине на всякий случай дублировали более однозначным "дайте ЭТО!".

Коллектив развеселился, представляя в лицах состояние утончённой пани и разбушевавшегося производственника. Люда подхихикивала за компанию, но, ловя многозначительные взгляды Юльки с Олежкой, с холодком стыда понимала, что её вчерашняя выходка была ничуть не менее эпична, чем истории старых геологов. Однако хуже всего было то, что Миклуха стала кое-что понимать... И это "кое-что" вызвало у неё массу новых вопросов, самый безобидный из которых был - "а кто такая "прошипанекурва"?"...

Вариант "Б"! Если бы о нём знала одна Люда, может и удалось бы уговорить Миклуху идти после работы домой. Но Юлька!.. Она вцепилась в возможность разгадки Миклухиного происхождения, как тузик в тапок.

– Юленька-а-а, ну куда?
– ныла Люда, плетясь за подругой в какие-то дебри.
– Юлечка, я есть хочу, я пить хочу, я...
– но тут она вспомнила о "подрастающем поколении" и испуганно оборвала поговорку: - Ой, за перепрОшення... [прим.
– "...извиняюсь"]

– Что-что хочешь?
– с ехидной улыбочкой поинтересовался Олежка, как обычно плетущийся сзади. Люда одарила его недобрым взглядом, а Юлька же отмахнулась, как от назойливой мухи и принялась страшным шёпотом увещевать, наклонясь к Людыному уху.