Рыжик
Шрифт:
– Та й то не завше помагало, – трагически покивал головой дед. – Для того знали гайнал заступ - як Чорне Око мИнути!
– и он значительным взглядом обвёл слушателей. Те притихли, приготовившись внимать народной мудрости.
– Каждий сус вда, абись фрас не залудив, треба добре пантрувати, як омкно ся стане
– ...Да я сама ничего не поняла, - пожала плечами Люда в ответ на обалдевшие взгляды окружающих.
– О-о-о! Тил ту гибло народу - страх!
– вошёл в раж старик.
– На то ж кличуть перевал Чорним.
– Так чего же другой дороги нету?!
– не выдержала нагнетаемого ужаса Юлечка.
– Та не било ту дрУго дороги, допоки совти трасу не проклали – важно пояснил старожил.
– А до того ж - як нендза фист припече, то рихтуй ворок, та гайда шукать, де шуфл треба!
Коллектив нерешительно посмотрел на Люду, и она его надежды оправдала:
– ...Как нужда сильно припечёт, так готовь мешок и айда искать, где лопата нужна.
– Яко б не било Чорне Око, а чда мал хлба хочут, - вздохнул дед.
– Та й не завше в'но било.
– Да что это за "Чёрное Око" страшное?!
– не выдержал теперь и Олежка.
– О-о-о!
– дед Никола надулся от важности.
– Расскажите, дедушка!
– попросила и Юля.
– Да уж!..
– поддакнул Данила Петрович.
– Ашош, то слухайте, - снизошёл местный фольклорист.
"Ну-у-у, щас будет..." - Люда глубоко вздохнула и устроилась на бочок, положив кулак под голову.
– кос то било за дда-прадда...
...По версии народа, озвученной дедом Николаем и понятой через пятое на десятое застрявшими на перевале геологами, дело было так.
"Началась история с бедного человека. Было у него трое сыновей. Двое уже давно батрачили, пришла пора и младшему Ивану отправляться на панские "хлеба". Взял он котомку да и пошёл за гору в Горынчово счастье искать. Идёт он через перевал, видит - сидит старуха, перед нею стоит кувшин. А рядом бьёт из-под камня источник.
– Напои меня водицей, добрый человек!
– А что ж сама не напьёшься?
– Так старая стала, немощная... Ты только кувшин подержи, а я и напьюсь.
Напоил Ваня старуху из кувшина, а она вдруг приободрилась, встряхнулась, словно десять лет скинула. Иван только ахнуть успел, а она и говорит:
– Молодец Иван, будешь теперь мне и дальше служить до скончания века.
А была она Мара, ведьма значит, и завела она Ивана в гору, в чертоги свои, и заставила себе служить. И стал Иван каждый день набирать для неё воду из того родника да так, чтобы ни одна капля снаружи не осталась. А после отправлялась Мара с тем кувшином в долину и возвращалась каждый раз всё моложе, всё веселее. "Скоро, - говорит, - силу волшебную наберу, да царицей сделаюсь. Все будут мне служить!"
Горюет Иван, да ничего сделать не может - опутала его Мара заклятиями. Но однажды, когда той дома не было, пошёл он к роднику чудесному и видит - сидит на камне жаба. И взгляд у неё тоскливый человеческий.
– Э!
– говорит Иван.
– Да ты не жаба ведь, вон как смотришь!
– И правда, Иван, - говорит та человеческим голосом.
– Поветруля я [прим.
– "русалка"]. Заколдовала меня Мара и здесь посадила, чтобы моя живая вода ей служила, у людей молодость да силы забирала, а ей отдавала.
– Да могу ли я помочь тебе?
– Можешь, коли найдёшь в подземном чертоге мои волосы, что Мара срезала и запрятала. Тогда я собою обернусь и сбежать тебе помогу.
Пошёл Иван в подземелье, нашёл волосы Поветрули, которые Мара в шкатулку запрятала, да под подушки сунула. Принёс он их жабе и обернулась она девицей.
– Спасибо тебе Иван. Помог ты мне, за то и я тебе помогу. Возьми мешок кожаный, наполни водой из моего родника да завяжи потуже. Если поймает нас Мара и спросит, что в мешке, скажешь - молодость, что ты у людей забрала, обратно несём. Запомни это.
И сбежали они. Бегут, бегут, слышат - догоняет их Мара.
– Отдавать мешок?
– спрашивает Иван.
– Нет, не время ещё, - говорит поветруля и обернула она себя церквушкою, а Ивана попом.
– Если будет спрашивать про нас, скажи что видал, да только когда ещё церковь строили.
Налетает Мара - глаза горят, волосы по ветру вьются:
– Эй, поп не видал, таких-то и таких?
– Видал, да было то давно, как ещё церковь строили.
Видит Мара, что церковь-то покосилась от старости и у попа борода до пят, да и повернула в другую сторону.
А Иван и Поветруля дальше побежали. Но слышат, опять догоняет их Мара.
– Отдавать мешок?
– спрашивает Иван.
– Нет, не время ещё, - говорит Поветруля и обернула она себя рожью, а Ивана хлопчиком, чтобы с трещоткой бегать, птиц пугать.
Налетает Мара - глаза горят пуще прежнего, волосы по ветру хлещут:
– Эй, хлопец не видал, таких-то и таких?
– Да видал, когда ещё рожь сеяли.
Опять удивилась Мара и полетела другой дорогой. А Иван и Поветруля дальше побежали. Но слышат, в третий раз догоняет их Мара.