Рыжик
Шрифт:
– Из машины!!!
– резанул снаружи Лёхин голос и тут же возмущённо рявкнул на кого-то: - Куда?!! Назад!!!
– Нога! Нога!
– с переднего сиденья заорал басом завхоз.
Люда отчётливо представила картину: она - приваленная внизу, сверху Юлька - которая тоже не сможет сразу выскочить, сбоку застрял завхоз... и разлившийся в салоне бензин. Счёт пошёл буквально на доли секунды:
"Миклуха!!! Зажигание!!!"
"Уже!
– бодро отрапортовала малАя.
– Можете спокойно вылезать"
И точно - "бобик" затих, но стала слышна возня снаружи.
–
Фьють!
– и Юлькина попа, сидевшая на Люде всей тяжестью сорока пяти килограммов, исчезла в вышине.
– Хватайся!
– потянулись руки к Люде, она уцепилась за них и неожиданно легко была выдернута из щели меж сиденьем и баулом и водружена на край борта лежащего на боку автомобиля.
Пока она на четвереньках приспосабливалась спуститься с колеса на землю, мужчины уже решали следующую проблему.
– Куда?! Нога! Нога!..
– Так не вытянем! Давай брезент резать!
– Точно! А чем?
– Зубами, блин!
Раздался звук раздираемой ткани и под "раз, два, взяли!" - "ай, убьёте, черти!" массивный завхоз был извлечён наружу.
Люда обошла несчастный "бобик" и стала спускаться по склону вслед за парнями, которые тащили под руки Данилу Петровича. Юлька уже ждала внизу на уступе, наблюдая за эвакуацией широко открытыми глазами.
– Ой, а он может взорваться?
– Да!
– жизнерадостно пошутил Олежка.
– Нет, - серьёзно ответил Лёша.
– Уже не загорится, но на всякий случай...
И тут, третьим актом трагедии "Кувырки с автомобилем", начали появляться местные жители...
Откуда?! Вот откуда, скажите, в глухом лесу на заброшенном перевале, стОит только чему-то случиться, набегает целая толпа помощников?!
– Агоу! Йой! Люди!
– появился дедок, шустро ковыляющий вдоль склона при помощи архаичной модели тросточки - раза в полтора выше хозяина. Образ горца дополняли старорежимный пиджак и шляпа.
– Я вже туткоу, я вже йду!
Парни от неожиданности чуть не выронили завхоза, так вытаращились на спешащего к ним старожила. Люда тоже слегка обалдела, с весёлым изумлением наблюдая, как престарелый "горноспасатель", ни разу не запнувшись, преодолевает бездорожье. Дедок уже почти дошёл, когда сверху раздались бодрые мужские голоса:
– О, генде вони!
– Микола, давай сюди!
– Махом, хлопц, махом!
И с края покинутой так неожиданно дороги с треском и топотом посыпался целый десант. Съезжая и подпрыгивая, мужики докатились до "бобика" и оперативно на него полезли.
– Тягни!.. Давай!.. РазОм
Машина закачалась и в ней что-то звонко хрустнуло.
– Э! Э!..
– вырвалось у завхоза с Лёхой при виде такого варварского отношение к подотчётной технике, но мужики уже и сами заметили отсутствие людей.
– Ади, немА!
– искренне разочаровались они, прекратив доламывать то, что уцелело при аварии. При виде их "горя", потерпевшие даже успели пожалеть, что так быстро выбрались. А пока они растерянно молчали, слово взял приковылявший первым дедок:
– Гоу, гайнал! Генде ми!
– замахал он руками.
– Отек, Чеховичу вже тут!
– обрадовались мужики.
– к дуж, дд Нколо?
– Та жю кмай!
– отмахнулся дед Никола.
– Йддь вж сюдоу!
– Те вняли совету и оставили "бобик" в покое.
Глядя, как четверо мужчин солидной развалочкой спускаются по склону, Люда почувствовала себя Красной Шапочкой. Тёмные рабочие куртки поверх выцветших рубах, тёмные рабочие штаны, заправленные в заляпанные землёй сапоги, тёмные от загара "дублёные" лица с чёрными шевелюрами - типичные дровосеки, разве что топоров на плечах не хватает. Впрочем, зная местные традиции, с таким же успехом можно было предположить в них разбойников-опрышков - и не хватало бы им всё тех же топоров.
Лесорубы подошли и первым делом гуськом прошествовали перед дедом, по очереди пожимая тому руку и желая, как водится, чтоб он был здоров. Закончив процедуру местного значения, они, видимо для придания большего веса своей "дипломатической миссии", собрались кучкой и приступили к основной части переговоров, сообщив приезжим, что "Славу ссу". Как всегда, эта новость несколько озадачила оказавшихся на её пути горожан. Только Лёша, сразу ответил: "Навеки слава!", чем вызвал удивлённо-уважительные взгляды остальных. Однако, пароль был назван и местные потянулись на его звук:
– Здоров!..
– первый уважительно пожал Лёше руку.
– Здоров!.. Здоров!.. Здоров!..
– эхом повторили остальные и каждый долго и с чувством - будто старый знакомый - подержал его ладонь.
Оказавшийся следующим Олежка, раскатал было губу на такую же сердечность, но получил лишь обыденное, словно "проходи не задерживайся":
– Слава ссу... Добрдень... бридень... брдень...