Рыжики для чернобурки
Шрифт:
— Удачи! — пожелал Тёма, уходя вслед за ним.
— Спасибо, — прошептала Адель, села за руль и поехала прочь от фермы.
На проселочных дорогах не бывало полицейских. А то бы непременно прицепились — не каждый день медведица на заднем сиденье катается. Пещерники в чернотропском округе жили, их хутора прятались в предгорьях, там, где можно было без помех засеять бирючиной потайное поле среди чащи, давить сок из волчеягодника и складировать дурманную медовуху в схронах. Выбираясь в деревни и города, медведи вели себя подчеркнуто скромно и передвигались на ногах. Дана вызвала бы интерес, обязательно, но Камул
— Сейчас будет поворот, — подъезжая к Змеиной горе, и указывая на знак «Тоннель», сообщила Адель. — Сразу за поворотом вверх по склону уходит тропа, кое-где даже есть каменные ступени. Наверху она раздваивается. Дорожка влево — к двум лёжкам.
Дана рыкнула и толкнула лапой дверь, демонстрируя, что хочет выйти.
— Лёжки в стороне от троп, но ты учуешь, если кто-то проходил, — быстро проговорила Адель, выпуская медведицу на волю. — Я осмотрюсь возле памятника, не выходя из машины. Никого не будет — тогда проеду тоннель и поднимусь на гору с другой стороны. Если никого не найдем, встречаемся на этом же месте через два часа. Удачи!
Дана что-то проворчала — Адель понадеялась, что не выругалась — и побежала по обочине, обгоняя автомобиль, неотвратимо разгоняясь. Бурая туша двигалась удивительно ловко — быстро поднимаясь по тропе, Дана почти не задевала ветви кустов, издавала шума не больше лиса.
Адель проехала вперед, до второго поворота, и сразу же увидела машину Валериана с открытой дверью. Она притормозила, заколебалась — «выйти, крикнуть, позвать Дану?» — и, после недолгих размышлений, продолжила путь. Медленно, черепашьим шагом, осматривая склоны, пытаясь определить, есть ли какое-то движение наверху. Приблизившись, она поняла, что машина пуста. Валериан из нее вышел — прямо возле памятника. Вышел, и... Адель увидела кровь на обломках мраморной плиты и стиснула зубы, чтобы подавить дрожь.
«Тела нет. Это уже хорошо. Единственное укрытие — тоннель. Если я сейчас выйду, стану легкой добычей для Ильзе. Почему она не стреляет в машину? Не узнала? Или ушла с лёжки, чтобы отыскать подстреленную жертву?»
Адель въехала в темный тоннель — на Змеиную гору опускались сумерки, пятно выхода еще светилось, но разглядеть, прячется ли кто-то в тенях, было невозможно даже зрением оборотня. Она рискнула, опустила стекло, крикнула: «Это я!» и включила фары. Короткое движение в технической нише заставило сердце екнуть. Адель подъехала ближе, увидела скорчившееся тело, и, без сомнений и мыслей об опасности, выскочила из машины.
Аптечка. Жгут. Обезболивающий укол.
Валериан посмотрел на нее мутным взглядом.
— Лежи, — прошипела Адель.
— Там, — пробормотал Валериан. — Снайпер наверху. Там же, где был.
— Лежи, — повторила Адель, накладывая второй жгут.
Ильзе осталась верна себе. Локоть и колено.
Первая помощь была оказана. Адель выдохнула и начала планировать следующие действия. Валериана нужно доставить в больницу. Но при этом нельзя упускать Ильзе. Уйдет сейчас — придется жить в страхе, пока не поймают. А с ее умением прятаться это может тянуться годами.
«Сможет ли Дана отрезать ей путь, если она спускается по склону, чтобы добить Валериана? Я бы приняла ее тут. Пистолет — не винтовка. Но и из него можно стрелять по суставам».
Ответы на все вопросы пришли — вернее, упали — рядом с машиной Валериана.
Пришлось оказывать первую помощь второй раз.
К моменту, когда через тоннель проехала машина, Дана успела превратиться, одеться в вещи, лежавшие в багажнике, и помочь Адели вытащить Ильзе на дорогу. Грузовик притормозил, водитель высунулся, спросил:
— Помощь нужна?
— Спасибо, не надо! — ответила Дана. — Мы сейчас по машинам и в больницу.
— Справимся, — подтвердила Адель. — Спасибо.
— Блондинку в мою машину, Валериана — в его, — скомандовала Дана, когда грузовик уехал. — Слушай меня внимательно. В больнице сразу известят полицию, и это хорошо — не придется делать лишних движений. Надеюсь, у Валериана хватит ума держать язык за зубами. А если что-то и ляпнет вразрез, можно списать на шок после ранения. Самая лучшая ложь — полуправда. Мы поехали осмотреть памятник. Я была инициатором. Валериан мне о нем рассказывал, я захотела сфотографировать. Мы ехали караваном — вы впереди, я за вами. Добрались, вышли, увидели разбитую плиту, подошли поближе и в нас начали стрелять. Ты затащила Валериана в тоннель и перевязала, я задержала преступницу. Годно?
— Да, — согласилась Адель. — Одного не пойму... зачем? Почему?
Окропленные кровью обломки мраморной плиты валялись в грязи, подступающая темнота скрывала тусклое золото букв. Ильзе зашевелилась, застонала — ожила после падения в медвежьих объятиях.
— Наверное, она влюбилась в твоего серебристого альфочку и не смогла пережить измену, — усмехнулась Дана и легонько ткнула Ильзе носком ботинка. — Эй! Зацепил тебя лунный красавчик? А нормально признаваться в любви ты не умеешь, да?
Ильзе с трудом села, оберегая сломанный локоть, ответила, как выплюнула:
— Ненавижу тварь сивую! С него все наперекосяк пошло! Я его по-честному пристрелить хотела. Он должен был быть сотым. Юбилейным. А он, оказывается, не сдох! А меня с того дня как сглазили... Понять не могла, чем Камула прогневила. Потом увидела его возле Масляка и догадалась.
Адель с трудом удержалась от оплеухи — нестерпимо захотелось врезать, чтобы у Ильзе голова мотнулась. Тихо зарычала, села за руль машины Валериана — подогнать к нише, загрузить раненого альфу на заднее сиденье. Дана осталась рядом с Ильзе, слушала сбивчивую речь.
— После вылазки меня все сначала поздравляли. А потом командир ячейки сменился, и новый начал мне претензии предъявлять. Результативность у меня, понимаешь ли, маленькая! Да я лучшая!.. А он твердил: стреляй сразу в голову или в корпус, не трать патроны, рисуешься, как в театре. То тут в ночевке отказали, то там. Кто-то запустил слух, что я на голову больная. Бывший муж к Демону Снопа послал, когда случайно встретились. Хахаля подцепила, чтобы ребенка родить, а он меня тут же бросил. Я уже и скрутки жгла, и к знахарю ходила — всегда же была фартовой, что случилось? И только когда сивого увидела, поняла...