Рыжий и черный
Шрифт:
Ноа свернулась удобным комочком на его коленях — Вики, тоже проснувшаяся, рукой позвала к себе замершую в дверях Полин:
— Иди-ка сюда…
Та тут же устроилась на её коленях, прижимаясь к груди. Вики чувствовала, как под её руками быстро бьется легкое, как птичье, сердце девочки. Теперь можно не бояться, что Полин навсегда, на вечность останется ребенком…
Эван заинтересованно спросил у Ноа:
— И что же такого важного случилось, что ты так рано встала?
Ноа хитро заглянула ему в глаза:
— Яблоко —
— Несомненно, Ноа.
Она поделилась с ним планами на день — глаза её при этом откровенно смеялись:
— Мы сегодня идем с Полли на ярмарку. Покупать уточек.
— И во сколько же вы запланировали это?
— В полдень. Раз яблоко — фрукт, то яблоки в карамели разрешены.
Эван возразил:
— А вот это не одно и тоже!
Ноа притворно хлопнула ресницами:
— Но, папа, ты разрешил яблоки! Это нечестно.
— Нечестно так обходить запрет, Ноа.
Она выпрямилась и заглянула ему в глаза, ладошками хватая за лицо:
— Клубника — фрукт?
— Ягода, — поправил её Эван.
— И значит, нельзя? — в её голосе притворно клокотали слезы.
— Это значит — можно. Клубнику можно.
— И молоко можно?
— И молоко.
— И сливки?
— И сливки, — согласится Эван, еще не понимая, куда она клонит. Вики тоже не понимала, а Полин, соучастница заговора, молчала, ожидая ответ.
— И лед не под запретом? — коварно уточнила Ноа.
Эван рассмеялся — Ноа была упорна в попытках найти лазейку в наказании:
— Мороженое — под запретом.
Она скуксилась:
— Ну хоть яблоко разрешииии…
Эван сдался, понимая, что Ноа в её прошлой жизни пришлось нелегко:
— Только из-за ярмарки. Яблоки в карамели можно, но больше не нарушать запрет, Ноа!
Она радостно вырвалась из его объятий:
— Полли, помчались будить нериссу Эйр! Нас ждет ярмарка, яблоки в карамели и уточки!
Когда черный ураган, тащивший за собой радостную Полин, скрылся из спальни, Эван встал:
— Надо будет распорядиться Поттеру, чтобы выделил деньги нериссе Эйр на прогулку.
Вики, зевая и потягиваясь в кровати, сказала:
— И поднять ей жалование. Раза так в три.
Эван, стаскивая так предусмотрительно надетую по утру ночную сорочку и направляясь в душ, заметил уже в дверях уборной:
— И предупредить, что уточки имелись в виду резиновые, а не живые. — Он не стал закрывать дверь, чтобы можно было продолжать разговор.
Вики вздрогнула:
— Ты думаешь, она попытается притащить живых?
Эван, включая воду, встал под горячие тугие струи:
— Я бы точно попытался.
— Вот такого я от тебя не ожидала совсем…
Он принялся намыливаться:
— Всем свойственно ошибаться, — и кого он имел при этом в виду: себя или Вик, — было неясно.
— Придется нанимать гувернантку построже, чтобы воспитать Ноа.
Эван вынырнул из струй:
— С пучком розог в руках?
Вики
— С такой суровой, чопорной маской на лице, от которой киснет все молоко в округе?
— Эван! — не выдержала Вики.
Он вышел из-под душа, принимаясь энергично растирать кожу полотенцем. Она тут же краснела, особенно многочисленные шрамы, о происхождении которых Эван никогда не рассказывал Вик.
— Я бы её вообще не воспитывал, — признался неожиданно он. — Ноа — прелесть, которая просто обязана обрушиться небесной карой на одного зарвавшегося лиса. Да, он дал каждому щедрые дары, но ни единая минута беспокойства Грега и Брока за жизнь Элизабет того не стоит. Ни одна минута переживаний Лео о грозящей ему каторге того не стоит. Каеде заслужил Ноа, такую, какая она есть.
Вик вздохнула и тоже направилась в душ — Эван, натянувший на себя приготовленное Джоном с вечера чистое нижнее белье, принялся чистить зубы:
— Ты заметил, что Каеде сказал: Ноа заслужила спокойное детство?
— Угу… — только и выдавил из себя Эван — его рот был полон зубного порошка.
Вик мрачно сказала, на миг выныривая из теплых струй душа:
— Ноа вырастет и станет обратно лоа. Она заслужила детство, а не жизнь.
Эван закончил с чисткой зубов и замер с полотенцем для Вик в руках:
— Вот поэтому я и сказал, что Ноа воспитывать не нужно. Пусть потом радостно портит жизнь Каеде. Луна без сладкого для него слишком слабое наказание.
Вик вышла из душа и замерла в объятьях Эвана. Он тихо спросил её, прижимая к себе:
— Планы на день?
— Прижать к стене нера Чандлера.
— Глобально!
— Боюсь, неосуществимо…
Глава 43 День пятый. Хмурое утро
Телефон трезвонил и трезвонил, вырывая из сна, полного слякоти и сырости — за открытыми окнами номера плясал нудный дождь. Лиз, несмотря на накатывающую волнами слабость, встала с кровати и пошла в гостиную — это мог телефонировать Грег. Голова резко разболелась — скоро время принимать лекарство, но его нет. Оно будет только завтра. Сегодня надо продержаться, не пугая Грега и не мешая ему нести свою службу. Лиз заставила себя успокоиться и решительно взяла трубку, опускаясь в кресло у стола.
— Лера Блек, слушаю.
Телефонная нерисса спешно доложила, что вызывает Олфинбург, намерена ли лера Блек говорить с лером Блеком-старшим?
Лиз не была в этом уверена, все предыдущие попытки заканчивались неудачей, но сейчас все кардинально изменилось — она вошла в семью Блеков. Надо взять себя в руки и попытаться навести мосты — их с Грегом детям называть лера Блека-старшего дедушкой.
— Доброе утро, лер Блек… — старательно радушно сказала она. На той стороне телефонного провода это не оценили. Лер Блек-старший насмешливо произнес: