Рыжий Орм
Шрифт:
— Вы что, слепые или умалишенные? — крикнул им Гудмунд. — Не видите, что мы идем с мирным щитом и со святыми епископами на борту?
— Нас не проведете, — отвечали со сторожевого корабля. — Сюда разбойников не пускают.
— У нас посланцы от самого вашего конунга, — крикнул Гудмунд.
— Знаем мы вас, — отвечали им. — Вы полны хитрости и дьявольских козней.
— Мы креститься едем, — рявкнул Орм, выведенный из терпения. В ответ с корабля донесся хохот и крики:
— Небось дьявол надоел, ваш отец и господин?
— Да, — сердито отвечал Орм.
В ответ хохот сделался еще громче.
Теперь дело шло к бою, Орму хохот мало понравился, и он приказал Раппу идти вперед
Орм стоял, сжав в руке копье и глядя на сторожевые корабли, все еще бледный от гнева.
— Их бы я поучил уму-разуму, — сказал он брату Виллибальду, стоявшему рядом и не выказавшему большого беспокойства, когда дело уже шло к бою.
— Поднявший меч от меча и погибнет, — отвечал тот. — Так написано в священной книге, заключающей в себе все благое знание. Как бы ты предстал перед дочерью конунга Харальда, ввяжись ты теперь в стычку с кораблями короля Этельреда? Но ты же насильник, и таким пребудешь, и тем хуже для тебя самого.
Орм вздохнул и отставил в сторону копье.
— Когда я получу ее, я стану человеком кротким, — сказал он. Но маленький священник с сомнением покачал головой.
— Может ли рысь сменить пятна на своей шкуре? Или чернокожий житель Блаланда сменить цвет кожи? Про это там тоже сказано. Но благодари Бога и святых епископов, что ныне помогли тебе.
Вскоре они зашли за поворот реки и по правую руку увидели Лондон. Это зрелище удивило корабельщиков; город был так велик, что с реки не было видно, где он кончается, а священники сказали, что на взгляд ученых людей, в этом городе живет не менее трех тысяч человек. Многим было трудно понять, чего ради все эти люди живут в такой тесноте, без полей и скота. Но другие знали, что эти горожане — самые что ни на есть злобные и коварные создания, что они кормятся тем, что обманывают честных людей с хуторов, отродясь не держа в руках ни плуга, ни цепа. Потому-то и хорошо, продолжали знающие люди, что отважные мореходы время от времени грабят таких людей и отбирают у них нечестно нажитое; и все уставились на город, покуда корабли подымались вверх по течению, и думали, что тут, и правда, есть что охранять.
Но Орм и Рапп Одноглазый сказали, что видывали они города и побольше и что этот невелик в сравнении с Кордовой.
Тут они приблизились к большому мосту, сделанному из громадных бревен, так что под ним мог пройти самый большой корабль, сняв мачту. Сюда при виде их сбежалось множество народу, и много вооруженных людей, громко выкрикивающих что-то о дьяволах и язычниках, но все они исполнились ликования, когда их епископ крикнул зычным голосом, что все хорошо и что будет замиренье с морскими воинами. Когда ладьи подошли ближе, народ сгрудился на мосту, чтобы рассмотреть их, а когда корабельщики углядели хорошеньких молодых женщин, то бойко принялись выкрикивать им, чтобы те дождались кораблей и прыгали вниз, что тут у них хорошие подарки, серебро и веселье и храбрые мужчины, и полно священников, чтобы прочитать над ними тут же на месте, по самому что ни на есть христианскому обычаю. Несколько молодых женщин весело рассмеялись, ответив, что охота им попробовать, да только прыгать высоко, за что были схвачены за волосы своими добропорядочными
Брат Виллибальд качал головой, говоря, что молодежь теперь пошла дурная, даже среди христиан, а Рапп у кормила тоже качал головой, с горечью отмечая, что женщины всегда были одинаковы, в том что касается пустых разговоров.
— Лучше бы они закрыли рот, — сказал он, — и быстрее прыгали, как им говорят.
Теперь они приближались к Вестминстеру и завидели уже высокие башни, вздымавшиеся из-за деревьев. Епископы снова облачились в свои одежды, а затем священники из их свиты затянули старинный гимн, который обыкновенно пел святой Колумба, крестя язычников:
Паства спасенная, парус ставь,прими ее, Господи Боже,та, что нуждалась, труждалась вплавьв море, что с мороком схоже.За край небес устремляет взор,туда, где Твой крест осенил простор,душа, заблудшая до сих пор,прими ее, Господи Боже!Песня далеко разносилась в прозрачном вечернем воздухе, и когда гребцы подстроились в такт, вышло хорошо, и они нашли, что грести под этот мотив не так уж и плохо.
Когда песня была допета, они повернули направо и встали у причала под красными стенами Вестминстера.
Глава 3
О женитьбе, крещении и серебре короля Этельреда
Король Этельред сидел печальный в Вестминстере, окруженный многими советниками, и ждал, к чему приведут переговоры с норманнами. Он собрал множество воинов, как для собственной защиты в нынешние трудные времена, так и для надзора за лондонцами, сделавшимися недовольными после поражения при Мэлдоне. С ним был его архиепископ для помощи и утешения, но ему удалось немного, и тревога короля сделалась так велика с тех пор, как посланцы отбыли, что он не выезжал на охоту и больше его не тянуло ни к обедне, ни к женщинам. Большей частью он просиживал с мухобойкой, с которой ему было куда удобнее.
Он наконец вышел из тоски, услышав, что посланцы вернулись и что с норманнами заключен мир; и его радость сделалась еще больше после вести о том, что хёвдинги и все воины на кораблях прибыли креститься. Он приказал звонить во все колокола и угостить чужеземцев наилучшим образом, но потом снова встревожился, услыхав, что прибывшие — это два большие драккара, так что и не знал, бояться ему или радоваться. Он теребил свою бороду и выспрашивал священников, придворных и слуг, что они думают об этом деле, и наконец было решено, что норманны встанут лагерем на лугу вне города и не будут пропущены внутрь, а стража на городских стенах будет усилена, а в церквах пусть будет объявлено, что язычники во множестве стекаются принять таинство крещения, за что всем людям надлежит вознести хвалу и благодарность Господу и своему королю.
А на следующее утро, заявил он, посланники могут явиться к нему, после того как он вкусит покоя и отдыха, и привести с собою хёвдингов, что собрались креститься.
Норманны пошли к месту, отведенному для лагеря, и королевские слуги заторопились раздобыть для них все, что подобает им как гостям короля. Вскоре загорелись костры, и мычал забиваемый скот; то и дело требовали белого хлеба, жирного сыра, меда, сдобных лепешек, свежей свинины и такого пива, какое пьют разве что епископы и короли. Люди Орма шумели громче всех и им было всего труднее угодить; ибо раз уж их крестят, то, по их мнению, пусть и заботятся о них как следует.