Рыжий
Шрифт:
— И, сколько они стоят? — спросил я, убирая стопку бесполезной мелочи в нагрудный кармашек комбинезона.
— За все три я готов предложить тебе сто рублей, — удивил он меня стоимостью. — Но у меня с собой только пятьдесят рублей. Может тебе часы нужны импортные?
— Хм. Смотря какие. У меня вот тоже импортные. Швейцарские! — продемонстрировал я мужчине свои обшарпанные «Kenwell».
— Электронные. Японские. «Касио». С калькулятором. — произнес он, специально выделив интонацией каждое слово, и извлёк из своего портфеля, а затем
— «Casio CD-401», — прочитал я название. — Беру! Спасибо! — и сгрёб часы и деньги со стола.
— Если найду еще чего, приносить?
— Приноси, — согласился мужик.
И я поскакал в порт, радуясь удачной сделке. Нет, я конечно понимал, что какой-то профит он с меня поднял. И был на сто процентов уверен, что надурил он меня не кисло, иначе бы так просто не расстался бы с дорогущими сейчас часами. «А рабочие ли они» — вдруг пришло мне на ум.
Часы оказались рабочими, настройки — настраивались, а калькулятор — калькулировал. Значит точно надурил. Ну и пофиг. Я в плюсе, а это хорошо. Если сам носить часы не буду, то перепродам. А мне и старых — за глаза. Зато, никто, не отберет.
Расписание движения теплоходов на, и из Таганрога, меня порадовало. И я приобрел билеты туда и обратно. Туда на двенадцать ноль-ноль, а обратно на семнадцать часов вечера. Стоимость почему то была разная. В Таганрог из Азова билет стоил девяносто копеек, а обратно, уже один рубль десять копеек.
В кассе объяснили, что туда — рейс местный, областной, а обратно — межреспубликанский. Из Мариуполя в Ростов, с заходом в Новоазовск, Таганрог и Азов.
В своей первой жизни я частенько пользовался «метеором». Из Ленинграда и обратно приходилось кататься в Петродворец, Кронштадт и в Выборг. И в вверх по Неве, но в основном на «кометах» и «ракетах».
Поэтому уверенно выбрал кормовой салон. А то сейчас теплоход разгонится, встанет на крыло и я, со своим ростом, из носового салона буду видеть только небо и верхушки деревьев.
Добрались до Таганрога минут за сорок. Рядом с морским вокзалом, у бабульки продающей семечки выяснил как мне добраться до больницы «Гордона». Следуя её подсказке, дождался автобуса номер два и доехал на нём до остановки «Антона Глушко». Поднялся вверх по одноименному с остановкой переулку и сразу увидел здание с колоннами — городской краеведческий музей. Слева от него и обнаружилась искомая больница.
Вызвать бабулю оказалось еще проще. В регистратуре сказал медсестре, что пришел навестить Лисину Антонину Алексеевну. А через пять минут лицезрел удивленную родственницу.
У неё сначала глаза полезли на лоб при виде меня, а потом она зловеще ухмыльнулась и пошла ко мне широко разведя руки. Как бы призывая к обнимашкам. Деваться мне было некуда, сам же приехал к ней, и я не стал уклонятся от объятий.
К моему удивлению, меня вполне ласково обняли, чмокнули в макушку, отстранили
— Сбежал из лагеря, шельмец?
— Не. Баб. Путевку отменили в день отъезда. Приходила женщина из профкома. Сказала, что если у тебя будут вопросы, ты можешь прийти на завод, — зачастил я, стараясь вывалить всю информацию до бабулиного гнева.
— Вот же она сука. Обещала, что ты точно поедешь. Ну ничего, вернусь — разберусь. Женька, обормот, а ты мне чего не позвонил? — перенацелила она внимание на меня.
— А куда? Ты мне номер больницы не оставила.
— Но здесь то ты меня нашёл? Мог бы и раньше приехать.
— А зачем? Тебе лечится надо, — возразил я. — Зачем ты мне больная? Ты мне здоровая нужна.
— Ну ты и наглец, — возмутилась женщина и внезапно сменила тему разговора. — Жень? А у тебя с собой денег много?
— Ну, есть. А тебе сколько надо и зачем?
— Да тут дополнительные процедуры платные были, я у наших позанимала. Отдать надо бы.
— Так у тебя с собой пятьдесят рублей было, неужто не хватило? — удивился я.
— Не хватило, — раздраженно бросила она. — Так есть или нет? Мне бы рублей пятьдесят еще.
Я с собой и брал как раз полтинник десятками, на всякий случай. Плюс еще пятьдесят от Юрия Викторовича перепало. Их я вроде в карман ближе к груди клал. Полез во внутренний кармашек комбинезона и зацепив пальцами две купюры, вытянул наружу. Малость ошибся, вместе с четвертаками вытянул и одну десятку. Бабуля, увидев деньги, выхватила их из моих пальцев и заулыбалась.
— Так. Жди здесь. Я переоденусь, отпрошусь, и мы вдвоём в город сходим, — и она почти мгновенно испарилась.
Ну раз она так по больнице носится, то, значит, лечат здесь хорошо. И никаких денег не жалко, лишь бы был толк.
Отпросилась он не надолго, всего на полчаса. Которых хватило чтобы сводить меня в столовую под названием «Чайхана».
— В этой столовой очень плохой чай? — решил пошутить я.
— Нет. Там очень вкусный чай. И черный и зеленый, и пирожные из кондитерской «Красный мак», — не поняла она моего юмора.
Теперь мне понятно почему она знает про эту столовую — сладости она любит. И я не удивлюсь, если часть суммы, взятой ею с собой, она и спустила на те самые корзиночки и заварные пирожные, про которые рассказывала всю дорогу.
Столовая и правда находилась рядом с кондитерским магазином «Красный мак», и в который стояла очередь чуть ли не с улицы.
— Глупые люди, — прокомментировала увиденное бабуля. — Рядом в столовой те же сладости продают. Правда дороже. Зато свободно.
Солянка, которую я взял в столовой, оказалась, и правда, хороша. Бабушка же больше налегала на кремовые трубочки и чай. Насытившись, она начала расспрашивать о моей жизни в одиночку.
— Совсем забыл, — хлопнул я ладонью в притворном жесте забывчивости. — Мы же в твоей комнате обои поклеили, и я люстру установил.