Ржавая Хонда (сборник)
Шрифт:
– Неужели?
– Именно так.
Он уже почти жалел, что остановился. Но ведь он и не думал останавливаться. Само получилось…
– А как же «все люди – братья, должны помогать друг другу»?
– Человек человеку – людоед, – отрезал Максим, – И если хочешь выжить, помощи не жди: задавят в очереди ожидающих.
– Мрачновато, – заметила Симона.
– Как есть, – огрызнулся Максим, – Как у акына: что вижу – то и пою.
– Чем такое видеть, лучше зрения лишиться.
– Проще не петь.
– Неужели нет примера бескорыстной помощи людей друг другу? В лишениях
Максим покачал головой:
– Делятся, потому что в команде выжить легче. Да и что там делить, в лишениях? Вот и не жалеют.
– А любовь?
– При чём тут любовь? – почти рассердился Максим, – Любимый человек – это часть себя, чем больше дашь, тем больше себе оставишь.
– Это похоже на ответ, не находишь?
– Не нахожу вопроса.
– Десять минут назад ты жаловался на отсутствие любви к Богу. А сейчас дал точный ответ, почему человек нуждается в этой любви: «Чем больше дашь, тем больше себе оставишь». В Писании сказано: «возлюби ближнего».
– Правильно, – согласился Максим, успокаиваясь, – И там же Спаситель разъяснил разницу между «ближним» и «дальним».
– Притча о добром самаритянине?
– Точно, – кивнул Максим и вдруг вспомнил: – Симон Кананиг – один из апостолов! Ничего себе совпадение!
– Совпадений не бывает, – вежливо поправила Симона. – Случайностей нет.
– Вы вот что, – сказал Максим, – Не берите в голову. Всё это выдумки и мракобесие.
– И Создатель?
– Создатель… – махнул рукой Максим. – Специально для богемного трёпа с папироской и кружкой кофе. А кто припомнит больше цитат из Святого Писания, тот уведёт самую красивую девчонку тусовки. Да только откуда там красота возьмётся? От кофе без сахара и сигарет без фильтра? Впрочем, если не ограничивать себя кофе, то пол-литра спустя любая за Софи Лорен вполне сойдёт…
На несколько минут повисло молчание.
– Не слишком ли цинично для двадцати трёх лет? – спросила Симона.
– Если цинизм помогает жить, значит, он популярнее Христа!
– Завидуешь лаврам Джона Леннона? А ты вспомни, в каком году это было сказано. Собственно, на этой похвальбе всё их веселье и кончилось.
– Я только водитель, – устало сказал Максим, – Хуже, чем есть, быть не может. Работаю на грани и за тарелку борща. Кто накажет и как?
– Тем более что водитель. Значит, рискуешь не только собой.
Максим всё-таки поднял руку и щёлкнул выключателем над зеркалом. Свет не зажёгся.
– Не работает? – участливо спросила Симона.
Он несколько раз пощёлкал выключателем. Фонарь, будто проклятый, даже не мигнул.
– Чтоб тебя…
– Уже, – хихикнула Симона.
– Темно, – пожаловался Максим. – Я вас не вижу, и голос мне не знаком.
– Что-то мне подсказывает, что мой вид тебя не обрадует.
«Ведьма!» – подумал Максим, а Симона хихикнула:
– Точно. Вот только помело на ремонте. Мастер вторую неделю мурыжит. Приходится на перекладных…
– Давно водите?
– Давно. И опыта не занимать.
Максиму стало весело. «Опыта не занимать… надо же!» Он даже поёрзал в кресле, выпрямляясь и устраиваясь удобнее. В голове была приятная трезвость. Спать больше
«Считай, приехали, – удовлетворённо подумал Максим. – Широкая Балка не в счёт. Десять минут – и дома!»
– Так, может, поделитесь? – предложил он. – О себе я такого сказать не могу. В смысле опыта.
– Поделюсь, – охотно откликнулась Симона. – После Широкой Балки я бы посоветовала повернуть налево, на Мирное. Дамба на Беляевку перекрыта. Трал перевернулся, загородил дорогу.
– Тра-ал! – с усмешкой протянул Максим, – Если бы трал перегородил дамбу, Толик не смог бы проехать.
– Он проехал через сельхозхимию, – сухо пояснила Симона. – Поэтому и задержался. А вовсе не потому, что «затягивал»…
Проехав село, Максим уверенно повернул направо, вниз, на дамбу. Но скорость сбросил. Так, на всякий случай.
И не напрасно.
Туман окрасился переливами оранжево-фиолетового, проявилась патрульная машина, стоявшая на обочине. Полицейский, предусмотрительно спрятавшись за машиной, размахивал с обочины светящимся жезлом. Максим остановился, инспектор подошёл к его двери.
– Что случилось, командир? – спросил Максим через окно.
– Не твоего ума дело. Проезда нет. Разворачивайся.
– Помощь не нужна?
– Помощь? – другим тоном переспросил патрульный. – Спасибо, нет. Водителя увезли в Беляевку, а чтоб эту дуру сдвинуть, нужен трактор. Если будешь обратно ехать, поворачивай сразу в объезд. С той стороны вторая патрульная машина дежурит…
Максим, до упора выкручивая руль, в несколько приёмов развернулся и пошёл на подъём, обратно к Широкой Балке.
– И что дальше? – чужим голосом спросил он Симону. – Вторая дамба разобрана, мне там и днём в сухую погоду не проехать. А через Мирное – ещё час. Ё-моё! Мне же укол нужно делать! И бензин на нуле…
– Можно вернуться на кишинёвскую трассу и через сельхозхимию… – подсказала Симона.
– Это ещё дальше.
– Тогда давай по озеру.
– По озеру?
Он притормозил и задумался. Мороз держался вторую неделю, мальчишки на льду давно хоккей гоняли. Но автобусом?
– Не дрейфь, моряк! – весело подбодрила Симона. – Съезд рядом, у дамбы. А на той стороне приметная опора для вышки электропередач. Летом сколько раз людей на шашлыки вывозил? Не заблудишься!
«Это она верно сказала, – подумал Максим, – Лёд-то выдержит. А вот на той стороне отыскать выезд будет непросто. Разве что повезёт к вышке выехать. Тогда, конечно…»
Он вспомнил последний скандал с Татьяной, когда на полчаса опоздал с уколом, и, больше не колеблясь, повернул машину к озеру. По днищу заскребли оледеневшие остатки прошлогодней травы, потом отвратительно заскрежетал гравий… и всё стихло, замерло. Поверхность, уходящая под колёса, по виду была неотличима от пространства перед стеклом… над автобусом и всюду: справа и слева. Мгновенно всё слилось в какую-то мутно-белёсую массу, без начала и конца, без верха и низа. Глазу не было за что уцепиться. Оценить скорость теперь можно было только по стрелке спидометра.