Ржавая осока
Шрифт:
Ева загадочно улыбалась. Она часто улыбалась, хороши ли, плохи ли дела, – никогда не подавала виду. Из-за этого я не понимал, что она чувствует, имеет ли эмоции вообще, или все это подстава какая-то.
Тем не менее я был счастлив, что эти чертовы качели сломались.
Вечерело. Небо разливалось розовыми красками, это свидетельствовало о том, что скоро наступят осенние холода. Воздух был свежим и прохладным, мы любовались закатом, сидя на лавочке детской площадки.
Нашу идиллию прервал истошный крик Натальи:
– Костя! А ну,
Костя попрощался с Даней и покорно побрел за своей матерью. Данька расстроился и решил тоже пойти домой.
Мы остались с Евой одни. Она спокойно склонила голову мне на плечо, я мягко приобнял ее за талию, и мы продолжили любоваться закатом.
Так проходили наши последние дни лета.
Со временем к нашим прогулкам стали присоединяться ребята. Денис выходил с нами гулять, но Стаси нигде не было видно.
Все привязалась к Еве, я переживал за то, что она многим нравилась, но не подавал виду.
Среди ребят был один парнишка, Вова, – друг Евы. Владимир рос в благополучной состоятельной семье, его родители были хорошими друзьями с родителями Евы. Он знал ее как свои пять пальцев и был без памяти влюблен в предмет моего обожания. Он был готов сделать все ради нее, только вот незадача: он был младше Евы на три года, и она воспринимала его не более, чем хорошего друга, да и мал он совсем для каких-либо отношений.
Естественно, я не стал показывать ребятам, что мне нравится Ева, ибо девушки всегда бегали за мной, а не я за ними. Я не мог навредить своей репутации, поэтому не стал расспрашивать о ней у Вовы.
Тридцать первого августа мы все сидели на лавочке возле дома Наташи и гоготали. Ничто не предвещало беды, кроме предстоящего школьного года, как вдруг издалека появился элегантный силуэт.
Ужас и дикая злоба окрасили лицо Евы.
– Мама? – с презрением произнесла она.
По дороге на звонких каблучках семенила Екатерина. Она была воздушна и элегантна: ее волосы ровно подскакивали от каждого шага, жемчужные сережки и бусы мило поблескивали на солнце и прекрасно сочетались с ее маленькими белыми пуговичками на кофте.
– Здравствуйте, ребята, – остановившись, весело произнесла она.
– Здравствуйте, тетя Парк, – хором ответили мы.
– Ева, я вернулась! – улыбнувшись, воскликнула тетя Катя.
Такой я Еву никогда не видел, вот они, ее истинные эмоции.
Надменно приподняв бровь, она ответила:
– Ты же теперь живешь у своего любовника, не так ли? Что тебе здесь нужно?
– Я… вернулась, сюда… – потупившись и устремив глаза в землю, произнесла тетя Парк.
– Как ты могла бросить меня перед самыми экзаменами, подорвать репутацию нашей семьи, оставить отца без поддержки и, наконец, разрушить семью?! Все, что мы строили, все, что вы строили! – сжимая кулаки, воскликнула Ева.
– Да?! А каково мне было? Жить с нелюбимым мужчиной, постоянно куда-то ездить, день и ночь работать,
– Надо было меня меньше избивать, зверем бы не выросла!
После этой фразы у меня все внутри оборвалось. Неужели Екатерина избивала мою Еву? Как она могла вообще? Это же мать, родная мать…
– Мало я тебя била! – фыркнула тетя Парк.
После этих слов Ева сорвалась с места.
– Ева ее убьет! Держи ее, Саша! – судорожно закричал Вова.
Я рванул вперед и схватил Еву за плечи.
– Не делай этого, – тихо произнес я, заглядывая ей в лицо.
Она молча смотрела вслед убегающей матери. Я отвел Еву в сторону и спросил:
– Чего ты так взъелась на свою мать? Что между вами происходит?
– Ой, только не надо играть в психолога, – закатив глаза, произнесла она.
– Я не играю, просто хочу разобраться, что к чему, – настойчиво продолжил я, обнимая Еву за плечи.
– Саш, тут все и так понятно. Ты сам все слышал, – начала она, – мало того, она меня избивала, била головой о кафель, угрожала ножом, еще и подорвала репутацию нашей семьи из-за какого-то хахаля.
Ева всплеснула руками и равнодушно уставилась на меня, в этот момент мне стало страшно. Девушка не выражала эмоций вообще, произнося такие горькие и невыносимые факты.
– Почему ты так спокойна? Пару минут назад ты кидалась на свою мать, как ты контролируешь свои эмоции? – недоумевал я.
– Мать уже давно все из меня выбила, – засмеялась Ева, – остались лишь коротенькие приступы агрессии, которые я тщательно стараюсь контролировать.
Несмотря на ее позитивный настрой, я обнял Еву, потому что понял, как тяжело ей приходилось.
Пару минут спустя все успокоились и забыли о произошедшем. К счастью, нашему с Евой разговору наедине никто не придал значения. Мы продолжали смеяться и болтать.
В этот день у меня не получилось побыть с девушкой наедине, так как ребята были с нами рядом все время.
Вечером мы проводили ее до двери и разошлись по домам.
По дороге домой я думал о случившемся. Неужели это возможно, так ненавидеть друг друга? Или же эти богатенькие совсем чокнутые? Или же это такой стиль общения, что не отрицает их чокнутости?
В любом случае это было не мое дело, я не хотел обсуждать это с мамой. Впервые в жизни я что-то не хочу ни с кем обсуждать.
Придя домой, мама напомнила мне о грядущем 1 сентября, куда я совершенно не хотел идти.
Один я бы не пошел, вот только мне нужно было отвести туда Даньку.
Вся одежда была уже готова и для меня, и для моего брата. Мама собиралась на смену, поэтому от этого дня знаний было никак не отделаться. Я смирился, к тому же, может быть, увижу Еву. Хотя при ребятах мне не очень-то хотелось выражать свои чувства. Я же вечный одиночка, душа компании и должен держать свою марку, поэтому полюбуюсь издалека.