Ржевский 7
Шрифт:
Мадина регулярно выглядит как ребёнок с эмоциональной точки зрения — когда испытывает бурные эмоции (а она их испытывает регулярно).
Несерьёзностью её внешней атрибутики обманываться не стоит. Даже я, со всей моей нечувствительностью к магии и к хрупкости женской натуры, чувствую: ни разу не шутит.
И возможности имеет даже шире, чем только что продекларировала. Бог его знает, какие, но они точно есть.
Если Анастасия в самом деле соберётся перейти от слов к делу, Наджиб это будет пресекать решительно
С одной стороны, слава тебе господи, хоть что-то рассосалось без потерь личного состава.
Украдкой вытираю выступившую на лбу испарину: ты смотри, вроде меня и не касается, а чужой конфликт так за душу взял, что прям проняло.
А с другой стороны, прикрываться женским арсеналом не комильфо, раз. Дедова семейная жизнь, за которую я буквально радовался минуту назад, рассыпалась карточным домиком, не успев восстановиться, два.
Чёрт, какие-то непрекращающиеся ощущения белки в колесе!
Да гори оно всё! — решаю через секунду. Сгорел сарай — дальше по схеме!
Ещё я за женскую спину не прятался, эта фраза вылетает у меня вообще вслух.
— Ты моего деда из дому выгнала?! — танцевальным пируэтом (получился случайно), приложив усилия на кисти рук Анастасии, разворачиваю её к себе и к стене.
— Не лезь! — кричит она в ответ.
— Аики-до?! — оживляется Норимацу.
— Да?! Или нет?! — ну а чё, я тоже кричу магессе.
Как царь с нами, так и мы с царём. И орать друг на друга всяко лучше, чем то, что незримо витает в воздухе.
— Ты моего деда пинком под жопу на старости лет на улицу выпнула! После того, как он ради тебя с самым дорогим в жизни расстался! — возмущаюсь по инерции дальше, не сдерживаясь и даже попыток не делая контролировать собственную громкость.
Интересно, что подумает весь монастырь? Голову даю на отсечение, звуковая волна от нашей текущей коммуникации сквозь окна и коридор и по зданию далеко слышны. На улице тоже.
— С чем это он дорогим расстался? С какой-нибудь бл*дью перестал на время встречаться?! — выгибает бровь Барсукова-старшая. — На денёк-другой? Пока то да сё, свадьба да переезд ко мне?
Касты, что характерно, она не деактивирует.
Ладно. Теперь её руки смотрят в стенку и в меня. Авось как-нибудь…
— Дура?! — свирепею всерьёз от чужой недальновидности и чёрствости.
Отпустив руки магессы, наплевав на всё, несколько раз хлопаю открытой ладонью по её лбу, стараясь не перебарщивать с силой.
— Он фамилией нашей пожертвовал! — продолжаю наливаться бурными эмоциями. — Карабин предка мне отдал, шляпу его тоже! Ещё — знамя Первой Кавалерийской! — чёрт, не в коня овёс.
Говорю и вижу: а ведь эта дурища даже не понимает всей драматичности подобного решения для носившего фамилию Ржевский.
Я, конечно, сейчас больше по себе сужу и, может, я о деде мало знаю. Однако смею надеяться, и ему наше родовое самоощущение
Пользуясь всеобщей суматохой, Трофим Барсуков аккуратно и стремительно выпроваживает лишнюю женщину за дверь.
Слава богу. Хотя бы один человек спасён и уже гарантированно не пострадает.
Процедура их расставания несколько скомкана, однако родственник успевает офигеть как много, особенно для своего возраста.
Во-первых, дед два раза хлопает незнакомку на прощанье по заду. Во-вторых, при этом оптимистично подмигивает.
Снимаю шляпу перед его самообладанием, чё.
В-третьих, он засовывает ей в руки неизвестно откуда взявшийся у него золотой, причём монета последняя — вижу чётко (других банковских металлов ни в одежде старика, ни в комнате больше нет).
Символично и трогательно. Если замес всё-таки будет, шансы Трофима Барсукова уйти живым минимальны — возраст, скорость реакции, подсевшие барьерные функции организма.
Деньги на том свете не нужны, а дама приняла золото с огромной благодарностью: её глаза прямо загорелись чем-то тёплым и позитивным.
Ну и слава богу.
— Деда, я горжусь тобой, — бормочу чуть слышно.
Надеюсь, он понял.
Повинуясь непонятному импульсу, гордо выпрямляюсь и размашисто крещу незнакомку в спину (а чё, мы всё-таки в монастыре):
— В добрый путь!
— Но у меня сдачи нет! — поймав мой взгляд, дама почему-то замирает. — Это очень много, мы на другую сумму договаривались!
Вот это да, вот это поворот событий.
Такое ощущение, что речь идёт о некой оказанной услуге, а не о влюблённом порыве женщины, решившей поддержать моего героического родственника всеми доступными ей способами в трудный для него жизненный момент.
— Я так больше не могу! — всхлипывает аль-Футаим, падая спиной на неуместную в монашеской келье мягкую двуспальную кровать, укрытую пуховыми перинами. — А-а-а-ха-ха-ха-ха! Муж наш, я сейчас исключительно над тобой смеюсь! Остальные, не обращайте внимания! Я в своём праве! Пха-ха-ха-ха-ха!..
— Дима, помолчи, я тебе потом всё объясню, — с замогильным выражением лица не даёт мне и слова сказать в ответ Наджиб. — Потому что Далька права: всё было бы действительно смешно, если бы не было так грустно. Иди уже! — неожиданно рявкает она на спутницу Трофима Ржевского. — Быстро!
— Отойди. Последний раз миром прошу, больше не стану, — заморожено и с многозначительным равнодушием Анастасия обращается к менталистке. — Хуже будет.
— На! — на сей раз жена выдаёт не одинокий средний палец, а уже полноценный кукиш. — У тебя та закладка, о которой я говорила, помнишь? Если сейчас принуждение на тебя брошу — наполовину овощем можешь уйти! Но ребёнка родишь нормального, полноценного, я о том позабочусь. САМА ОТОШЛА И УСПОКОИЛАСЬ, БЛ***!