С Антарктидой — только на Вы
Шрифт:
А в это время для подстраховки «Михаила Сомова» у кромки ледяного массива был задержан теплоход «Павел Корчагин». Расстояние между судами составляло около 900 километров, но наши вертолетчики получили распоряжение о переброске людей с корабля на корабль. 77 человек благополучно были доставлены на «Павел Корчагин». И это — в условиях надвигающейся полярной ночи и при погодных условиях, лежащих на грани допустимых для полетов Ми-8. О том, что поджидало их в пути, приходилось лишь догадываться...
Обстановка же продолжала накаляться. Руководство Госкомгидромета приняло решение снять с выполнения научной программы НИС «Академик Ширшов» и передать его в оперативное подчинение начальника 30-й САЭ. Перед ним также была поставлена задача оказать помощь тем, кто занимался эвакуацией людей с дрейфующего судна, а также обеспечить топливом, водой
Я не берусь описывать то, что пришлось пережить вертолетчикам, летая на «Ленинградскую» в условиях полярной ночи, в мороз, при сильных ветрах, скорость и направление которых менялись порой, мгновенно. Быть может, кто-то из них тоже возьмется за перо и сделает это сам. Могу лишь с полным правом утверждать, что каждый такой полет лежал на грани, а то и за гранью возможностей и экипажей, и машин. Доказательства этой истины долго ждать не пришлось — при посадке на станции в крайне неблагоприятных метеоусловиях потерпел аварию Ми-8 Александра Нестерука. Командир экипажа получил тяжелейшую травму позвоночника и потерял способность двигаться. Другие его члены отделались менее тяжелыми физическими травмами, но кто измерял силу психологического удара, пришедшегося на долю этих людей?! Вертолет был разрушен и восстановлению не подлежал. Чуда не произошло.
Спасательная экспедиция
... Когда в ААНИИ и в Госкомгидромете поняли, что в июне-июле «Михаил Сомов» самостоятельно не сможет выскользнуть из ледового плена, была организована спасательная экспедиция. Из Москвы во Владивосток транспортным самолетом доставили Ми-8 с экипажем Бориса Лялина. Его погрузили на ледокол «Владивосток», который 10 июня и вышел из порта, имя которого он носил, в Антарктиду. Руководителем экспедиции был назначен известный полярник А. Н. Чилингаров.
15 июля «Владивосток» подошел к кромке льда, оставив позади ревущие сороковые и неистовые пятидесятые широты, плавание в которых для судна такого класса смертельно опасно. Не буду описывать подробности этой спасательной операции, поскольку она широко освещалась в прессе и на телевидении. Скажу лишь, что «Владивосток» подошел к «Михаилу Сомову» 26 июля, пробившись сквозь тяжелые льды, и вывел его в открытый океан 13 августа. 133 дня продолжался дрейф ветерана антарктического флота, который он выдержал с честью. За мужество и героизм, проявленные в ходе этой операции, А. Н. Чилингаров, капитан НЭС «Михаил Сомов» В. Ф. Радченко и командир Ми-8 Б. В. Лялин были удостоены звания Героя Советского Союза, а ряд наших авиаторов — государственных наград.
И я, и все мои товарищи искренне порадовались за Бориса Васильевича Лялина. Высокий, стройный, истинно русский богатырь, он быстро стал профессионалом высшего класса, летая на вертолетах — вначале на Ми-4, а потом на Ми-8. Мне довелось работать с ним в Полярной авиации, в Мячковском отряде на протяжении нескольких десятков лет. За это время он выполнил множество уникальных полетов в Арктике и Антарктиде, спасая людей, корабли...
Я убежден, что если бы даже не случилась героическая эпопея с «Михаилом Сомовым», Борису Лялину надо было бы присвоить звание Героя по совокупности тех испытаний, что выпали на его долю и из которых он всегда выходил с честью. В данном случае справедливость восторжествовала, чего я не могу сказать о Саше Нестеруке. Подвиг вертолетчиков, обеспечивающих «Ленинградскую», в том числе и Нестерука, замечен не был, и государство вскоре о нем забыло, оставив один на один с бедой, хотя мы, как могли, поддерживали его...
Потери понесла экспедиция и в материальной
30-я САЭ на этом завершилась, оставив открытыми вопросы: «Научили ли эпопеи с «Обью» и «Михаилом Сомовым» чему-нибудь тех чиновников, которым по долгу службы положено планировать и осуществлять САЭ, обеспечивая по максимуму их безопасность? Застрахованы ли мы теперь от того, что в будущем нам не придется проявлять героизм и мужество, исправляя чьи-то ошибки или недомыслие?!» Ответы на них могло дать только время...
Стоит ли лезть на рожон?
Подошло время очередной 31-й САЭ, и снова потянуло в Антарктиду, хотя на материке у меня и работа была, и дом... Может быть, когда-нибудь психологи раскроют тайну этого притяжения, а пока им приходится констатировать лишь тот факт, что зов Антарктиды объективно существует и противостоять ему многие люди просто не в силах.
31-я САЭ рождалась, как и предыдущие экспедиции, пробиваясь через ворох проблем, и если какие-то из них были решены и уходили в прошлое, на их месте сразу возникали новые. В общем, работы не убавлялось, она просто постепенно становилась качественно другой — все больше старели наши Ил-14, все труднее становилось находить людей, которые не только хотели, но и могли бы летать в Антарктиде.
Чем характерна эта экспедиция? Произошло обновление командного состава отряда. Первый раз его командиром шел Евгений Александрович Скляров. Заместитель командира по летной работе Валерий Петрович Гамов тоже впервые занял эту должность. С ними в отряде появились новые командиры Ил-14, Ми-8... Наше руководство включило в отряд и нас с Виктором Ивановичем Головановым. Но каким же было наше с ним удивление, когда на общем собрании отряда начальник управления вдруг очень серьезно заявил: «В первый раз в Антарктиду идет новый командный состав, и я хочу, чтобы «старики» Кравченко и Голованов не мешали им работать!» Кто подал ему эту мысль, мы не знаем, но ничего более нелепого придумать было невозможно. Ведь все командиры экипажей «прошли» через нас, Скляров раньше летал вторым пилотом у Голованова, а потом в двух экспедициях был моим заместителем. Разве мы могли желать ему плохого? Я искренне радовался его назначению, потому что и нам теперь появилась замена... Я пошел на автономную работу в группу «Молодежной», откуда должен был подстраховать Ан-2 и Ми-8, которые планировалось перегнать на «Союз», а Голованова «прикомандировали» к Гамову в «Мирный» в качестве пилота-инструктора. В этом же ряду оказались опытные Валерий Белов и Игорь Шубин, Борис Лялин. Но процесс обновления зацепил не только пилотов, но и штурманов, бортмехаников, бортрадистов, инженерно-авиационную службу... При этом районы работ по-прежнему оставались очень большими и удаленными друг от друга на тысячи километров. Всего в отряде насчитывалось 134 человека, пять самолетов Ил-14, два — Ан-2, пять вертолетов Ми-8.
Любопытно то, что этот процесс обновления прокатился и по другим участникам 31-й САЭ. К чести тех, кто проводил эти реформы, во всех «командах» удалось сохранить преемственность поколений, хотя не обошлось и без потерь.
Руководителем сезонной 31-й САЭ был назначен Н. И. Тябин, а зимовочной — В. Ф. Дубовцев.
Как и в прошлом году, суда поздно прибыли к Антарктиде, что, естественно, повлекло за собой задержку их прихода в район «Дружной-1» и «Дружной-2», где работала группа Е. Склярова. Пока суд да дело, в Антарктиде разыгралось лето, температура воздуха поползла вверх... Поэтому, когда «Капитан Бондаренко», который доставлял самолет Ан-2 и вертолет Ми-8 для базы «Союз», все-таки добрался до залива Прюдс, где должен был выгрузить машины на припайный лед или на ледник Эймери, то войти в бухту он не смог. Когда-то здесь успевали выгрузить и тяжелую технику, и самолеты Ил-14, но с приходом лета лед в заливе быстро тает, его выносит в море, у берега остается лишь узкая кромка припая. Каким-то чудом успели перебросить на лед груз для базы «Союз», а также вертолет, собрать его и взлететь, а вот Ан-2 выгрузить не успели — не позволила ледовая обстановка. Пришлось возвращать эту машину назад, за 1500 миль, в «Молодежную». Выгрузили его на лед, собрали и экипаж перелетел на наш аэродром, откуда надо было снова «гнать» его к озеру Бивер, на базу «Союз».